Мелкое место водного препятствия

Каждую весну кто куда, а мы на рыбалку. Есть одна приманчивая речка. Всю зиму о ней мечтаем. Зато в конце апреля, уж будьте уверены, свое возьмем. Еще и берега толком не обсохли, а народ — рюкзаки на горбы и в путь. За плотвой.

На плотву мы всегда втроем ездим. Нас даже прозвали тремя мушкетерами. И верно, должно быть, очень похожи: в шляпах, в сапогах по самые бедра, с удочками, словно шпагами.

В середине шествую я. Справа — Валентин Львович, бухгалтер, живот шариком, ножки гнутые, с разводом. С характером мужичок. По любому вопросу имеет особое мнение. Слева — Семен Михайлович, скорняк из промтреста. Детина могучий, симпатяга, лицом до того красен, что его на улице, случалось, останавливали: «Скажите, бутылочное еще не кончилось?» Но только Семен Михайлович насчет пива ни-ни! Еще ни разу с водкой не смешал...

Вот мы и вырвались на природу. Под выходной день. Дальним автобусом. Прибыли благополучно, у знакомого лесника переночевали, утром — на речку. Пробиваемся по берегу между кочек, а она всё дальше манит. Мы, понятное дело, предвкушаем.

Наконец такое замечательное местечко подобралось, что лучше не найти. Остановились. Шляпы сняли, вытерли пот.

А Валентин Львович, я уже говорил, без критики не может:

— Тоже мне — место! Видите — кусты, цеплять крючками будем. На ту бы сторону перебраться... Глядите, какая там рыбочка выпрыгнула!

— От добра добра не ищут, — рокочет Семен. — Рыбочка... Сейчас она и у нас запрыгает!

В это время показывается из-за поворота лодка. И в ней два пацана с удочками.

Валентин Львович рукой машет:

— Минуточку! Может, перебросите на ту сторону?

— Садись, дяденька, — говорит один мальчуган. — Перекинем.

Ну, Валентин Львович и перекинулся на тот берег. Расположился, удочку наладил и уже трех плотиц вытащил. А потом хватился:

— Слушайте! Не напомнили, чтобы мальчишки обратно пораньше приехали. С этого берега к автобусу подхода ведь нет!

— Не скули, пожалуйста, — успокаивает Семен Михайлович, — еще лодки пойдут. День велик... Скажи, опять у него потащило!

Ну, понимаете сами, вскоре мы про весь свет забыли. Потому что клев начался. По рыбке, по рыбке — садки и набили.

Так и не заметили, как день на вторую половину перевалил. Наконец решили пошабашить. Харчи вытащили, закусываем, приятные разговоры ведем. Валентин Львович соленый помидор Семену Михайловичу через речку перекинул. А тот ему обратно четвертинку с долей. И так всё складно да ладно.

А потом Валентин Львович спрашивает:

— Который же всё-таки час? Погляди-ка на свои башенные.

Семен Михайлович вынимает часы. И даже языком прищелкнул:

— Дорогие вы мои! Времени-то пол четвертого! Пока то да сё, аккурат к последнему автобусу угадаем. Да и погодка, глядите-ка, ломается...

Тогда Валентин Львович шагает ближе к воде, ища мелкое место, вытягивает шею и спрашивает:

— А как же я? Лодки-то нету!

И в самом деле, лодки нету. А тут ветер засвистел, туча налетела. Не успели оглянуться — дождь. Да еще с мокрым снегом. Сами понимаете — апрель.

Семен Михайлович вносит предложение:

— Ты, Валентин Львович, быстренько раздевайся и ховай одежку в капроновый мешок. Мы тебе сомовий крюк на шнуре перебросим. Зацепишь крючком за мешок — в один момент вытащим. Волоком!

— Извиняюсь, — говорит Валентин Львович. — А меня? Тоже волоком?

И вижу, щеки у него заходили. А это первый признак — нервничает.

— Тебя? — переспросил Семен Михайлович. — Ну, а если вплавь? Тут и двадцати метров не будет. А когда вылезешь, я тебе телячьей мездрой поясницу разотру. Есть у меня кусочек. Во избежание радикулита.

— Живодер! — кричит вдруг Валентин Львович. — А плавать ты меня учил?

Вижу, и мне пора пришла в беседу вступать.

— Вот что, Семен, — говорю. — Я тоже, душевно сознаться, на манер колуна плаваю. И получается, что среди нас ты один пловец. Сам же сегодня рассказывал, как одну симпатичную дамочку из Черного моря вытащил. В Сочи, что ли? Так что организуй заплыв на тот берег и транспортируй Валентина Львовича.

— Обожди, — отвечает Семен Михайлович. — Ты меня на слове не лови! Мало ли чего не наговоришь, когда в мозгах замелькает. А утонуть — это всегда успеется!

Давай лучше покричим. Может, ребята не так далеко, услышат.

Стали кричать. А в ответ одно вороньё каркает. И дождь сильнее.

— Ну, а если, — спрашивает Семен Михайлович, — жердей пошукать? Или деревцо свалить и наладить переправу, найдя мелкое место? Должен же он, черт возьми, пробалансировать. Дело для него, кажется, родное...

Пошли по берегу. Только ничего подходящего не нашли. Березняк на болоте растет кривой, чахлый. Да и насчет инструмента у нас небогато: один перочинный ножик со штопором.

— Видишь, — говорю, — Семен, не получается... А если ты его обратным ходом за волосы? Согласно инструкции для утопающих?

— У него же голова, как кавун, лысая! Разве удержишь? Нет уж, лучше так: раздеваемся и с удочками идем навстречу друг другу. А как он начнет пузыри пускать — я ему удилище протягиваю. Пусть хватается. И тащу на себя!

— А если, — спрашиваю, — ты эти самые пузыри раньше его пустишь?

Но в общем так и порешили. Сообщаем Валентину Львовичу. А он и вовсе обмяк, присмирел. Разделся, вещи в мешок запихал. Стоит, с ноги на ногу перескакивает.

И Семен Михайлович разделся. Тоже зубами клацает. Так и стоят два голых мужика друг против друга. Через речку.

И вдруг, слышим, хлюпает кто-то по болоту. И лезет из кустов дремучий дед. Косматый, глаза разные, как у ангорского кота. Бородища клочьями.

Мы ему наперебой:

— Дедушка! Ребят не видал? Там, ниже по речке!

— Ребят-то? — затряс бородой дед. — Как же, видел! Петька это с Ванькой. Наши деревенские пацаны. Рыбу ловят. Только далече отсюда. Верстов пять... А вам черный бычок, со звездинкой, не попадался? Далесом звать... Куда запропастился окаянный? Ума не приложу...

— Нет, не встречали, — говорит Семен Михайлович. — Нам тут не до Далеса.

— Извиняюсь! — жалостно подает голос Валентин Львович. — А не скажете, уважаемый, здесь обхода на дорогу не будет?

— Обхода-то? Нету, касатик! Тебе сюда надо потрафлять. На нашу сторону. Мы ране Петрова дня по речке переправы не налаживаем. Ране сенокосу, то есть... А ты из режиссеров будешь или как? И где же у вас аппарат-то?

— Какой еще аппарат? — удивляется Семен Михайлович, а сам подскакивает, словно на пружинах.

— Обыкновенный, — отвечает дед. — Которым кино снимают. К нам прошлым летом вот этак же приезжали. Голый народ на речке снимали. Пансионатов каких-то. Только те в штанах были. А вы, значит, в трусах?

— Кино? Бред какой-то! — ревет Семен Михайлович. — Видишь, человека вызволять надо. Топиться из-за него, черта? А всё потому, что с причудами. Больше других ему требуется... К автобусу опаздываем! На, лови крючок-то! А не знаешь, дедушка, глубоко тут?

— Здеся-то? Да здеся, дорогой человек, по простецкому сказать, мелкая животина и та брюха не замочит. Мы место это так и прозываем — Козий брод. У того, с пузьичком, чай, сапоги охотницкие? С раструбом?

— Ну с раструбом!

— В таком разе подавай ему команду — пущай обувается и идет без сумления. Не захлебнется. К середине еще мельче будет. Травка там.

Здесь Семен Михайлович вовсе разошелся:

— Чего же ты людей в заблуждение вводишь? Того и гляди, на производство опоздаем! Ну, лезь, что ли, скорей. Ты, сальдо!

Но только Валентин Львович и сам не задержался. Мигом мешок развязал, оделся, сапоги натянул и с полной рыбацкой выкладкой форсировал водное препятствие. Мелкое место совершенно точно — оказалось немного повыше колена.

Так и кончилась наша переправа. Но уж когда три мушкетера к автобусу возвращались — пошумели друг на дружку. И очень кстати, надо заметить, пошумели. Потому что вскоре после этого крепкого разговора по бассейнам стали ходить. Мы с Семеном в новый, на Литовскую, а Валентин Львович в соседние бани. Он поначалу больших глубин опасался.

Истинно сказано — век живи, век учись! Всякое ученье к делу.