Консерватор деревенская ласточка

Кто не знаком с вестником тепла — деревенской ласточкой! Ее знают почти все и очень часто называют касаткой. Но других наших ласточек знают плохо и нередко путают их со стрижами. Стрижом, или стрижиком, называют городскую ласточку, а иногда и ласточку-береговушку. А между тем ласточки и стрижи — далекие родственники, и, во всяком случае, не менее далекие, чем куры и утки.

Вот почему я и решила познакомить вас с самыми обыкновенными нашими ласточками, рассказать об их гнездах. Тем более что большинство ласточек искусные гнездостроители.

Приехала я как-то в летнее время в Среднюю Азию, в маленький поселок, расположенный у самых гор, и устроилась на квартиру в одну семью. Семья эта состояла из древней бабки, которая от старости плохо видела, и не менее древнего глуховатого деда. Несмотря на преклонный возраст, бабка и дед отлично справлялись со своим хозяйством без посторонней помощи. А хозяйство было немалое: большой огород, фруктовый сад, скотина и около десятка ульев. С раннего утра и до позднего вечера не покладая рук возились старики со своим хозяйством.

На другой день после приезда я проснулась довольно поздно, когда уже взошло солнце. У моих стариков работа давно кипела. Бабка подоила коров, в стадо их выгнала, самовар во дворе поставила и вместе с дедом возилась с ульями. Глянула я на голубое небо, на снеговые вершины гор и вдруг заметила, как мимо меня проскользнула и залетела под навес дома какая-то странная ласточка.

Заглянула я туда и сразу поняла, с каким видом имею дело. Это оказалась обыкновенная деревенская ласточка. У нас она гнездится в Средней Азии, в Восточной Сибири и Приморье. От других ласточек она хорошо отличается очень длинным вилообразным хвостом и ярко-рыжей окраской на пояснице. Под навесом оказалось и гнездо этой ласточки. Надо сказать, что и гнезда этой ласточки сильно отличаются от гнезд других ласточек.

Гнездо строится из комочков глины и представляет собой небольшое полушарие, от которого идет длинная трубка с входным отверстием на конце. Все глиняное сооружение обычно прикрепляется либо к оштукатуренному потолку жилья человека, либо к каменному своду ниши или пещеры. Таким образом, невозможно добраться до лотка, где сидят птенчики, не разрушив при этом стенки гнезда или входной трубки.

Пока я с интересом осматривала своеобразную постройку, хозяйка гнезда, видимо не доверяя мне, несколько раз вылетала наружу и вновь возвращалась.

Потом она поднялась довольно высоко над домом и с тревожным криком начала описывать круги в воздухе. Как раз под гнездом был вкопан небольшой столик, а на нем стояло ведро с молоком. Видимо, бабка не успела или забыла отнести его в погреб, и «визитная карточка» ласточки угодила именно в эту посудину. Я поспешила сообщить о случившемся моей хозяйке.

— Кш-ш, напасти на вас нет! — закричала она, размахивая какой-то тряпкой. — Ведь каждый день молоко портят. Как отвернешься, обязательно прилетят и в посуду напакостят!

— Бабушка, — перебила я расходившуюся старушку, — знаете, когда птенчики вылетят, вы сломайте это гнездо и на его месте потолок забелите — на другой год деревенская ласточка в новом месте гнездо выстроит.

— Нельзя это, — возразила бабка. — По-нашему, не порядок гнезда рушить, да еще ласточки. Они, говорят, счастье людям приносят, никак нельзя гнезда трогать. Это мой старый виноват. Сколько лет я ему твержу, чтоб он в другом месте стол этот врыл. Ведь от соседей стыдно, когда на молоко обижаются.

И бабка, чтобы «разрядиться», напустилась на своего старика: — Слышишь ты али нет? Долго я тебя еще просить буду стол этот на другом месте поставить! Видишь, опять эти птицы напакостили! — совала она ему в самый нос ведро с молоком.

Глухой дед сразу понял, в чем дело.

— Так, значит, все бросай — стол делай! — в свою очередь обозлился он. — Меду не надо, пчелы хай пропадают? Неужто досочкой тебе молоко прикрыть трудно? Говорил ведь, что ужо сделаю, значит, сделаю, когда время найду.

Дед вновь стал возиться около ульев. Несколько успокоилась и бабка.

— «Ужо» да «ужо» — всю жизнь «ужо»! — махнула она рукой и тоже занялась своим делом.

В течение полутора месяцев, пока я жила у стариков, бабка частенько забывала закрыть молоко фанеркой, и ласточки неизменно оставляли в нем свои «визитные карточки». Незадолго до моего отъезда птенчики вылетели из гнезда и теперь целыми днями сидели на натянутой во дворе проволоке.

— Бабушка, давайте я это гнездо домой увезу, — в который раз принималась я уговаривать свою хозяйку. — Вам его все равно с этого места убрать просто необходимо. Ведь сколько они неприятностей доставляют! А я его осторожно сниму, вот увидите, и «грех» ваш на себя возьму, а деревенская ласточка обязательно весной в другом месте гнездо выстроит.

— Ну, как хотите, так и делайте, — сдалась наконец бабка и, видимо, чтоб не участвовать в «грешном деле», ушла в сад собирать абрикосы. Я не стала медлить. Быстро срезала гнездо ножом, завернула его в бумагу и уложила в чемодан.

— Не забудьте только забелить то место, где было гнездо, — напомнила я бабке, когда она возвратилась из сада, — тогда и ласточки не загнездятся опять, а построят себе домик в другом месте.

— Обязательно забелю, здесь все белить буду, — кивнула головой бабка. — Вот только с дедом моим беда. Сколько раз я ему говорю, чтобы стол этот он в другом месте поставил. «Ужо» да «ужо», а дела не жди.

...Прошло целых семь лет. Мне довелось вновь заглянуть в знакомую деревню. Как же я обрадовалась, когда нашла живыми моих старых знакомых! И дом, и навес, и усадьба — все оставалось по-старому. Только дед немного сгорбился и почти совсем оглох, а бабка сморщилась, как печеное яблочко, и стала видеть еще хуже.

— Вы меня помните, бабушка? Я лет семь назад к вам приезжала и целый месяц вон в той комнате жила.

— Всех не упомнишь, — отвечала бабка, — к нам завсегда много людей из городов приезжает, сельсовет к нам на квартиру их ставит.

— А может, помните, бабушка, как я под навесом у вас ласточкино гнездо сняла и увезла?

— Верно, кто-то снял гнездо ласточки, только давно это было, плохо я это помню. Деревенская ласточка и сейчас там под навесом живет и в молоко пачкает. Напасти на ее нет никакой! Дед старый стал, спина у него все болит, допроситься у него не могу стол этот в другом месте вкопать. Прямо стыдно соседям в глаза смотреть, когда на молоко обижаются.

Видимо, не разобравшись, о чем идет речь, но желая принять участие в разговоре, глухой дед с готовностью закивал головой в знак согласия.

Передохнув с дороги и разобрав вещи, я вышла во двор и заглянула под навес. Там, почти прилегая друг к другу, помещались два гнезда знакомых нам ласточек. Прямо под гнездами, несколько покосившись, стоял старый столик, а на нем белели «визитные карточки» птичек. Кто же из них закоренелые консерваторы? Не то ласточки, не то дед с бабкой? А вообще все хороши, все стоят друг друга.

В нашей стране ласточки представлены девятью видами. Большинство из них гнездится у нас, отлетая на зиму к югу, а два вида — только редкие залетные гости для нашей родины. Наиболее широко распространена деревенская ласточка, или касатка. Она населяет Северную Америку, Европу, Азию и северные части Африки.

У нас в стране касатка гнездится в деревнях и небольших городах, исключая далекий север. Блестяще-черное оперение спинки, белое или охристое брюшко и длинный вилообразный хвост позволяют безошибочно отличить ее в средней полосе от всех других ласточек.

Большая часть Европы и Азии заселена городской ласточкой — воронком. У нас она гнездится в поселках и городах, а местами и в пещерах, далеко от жилья человека. От деревенской ласточки воронок отличается коротким вилообразным хвостом и белым оперением на пояснице. На воронка несколько похожа ласточка береговая, или просто береговушка. От предыдущей она отличается бурой окраской спины и головки и отсутствием белого оперения на пояснице. Береговушка распространена в Северной Америке, Европе, Азии, а местами и в Северной Африке. Гнездятся у нас малая, скалистая и нитчатая ласточки.

Почти все перечисленные ласточки — искусные гнездостроители. Одни из них, как, например, деревенская, нитчатая и скалистая, лепят из комочков глины полуоткрытые гнезда и откладывают белые пятнистые яички. Гнезда ласточки городской имеют сравнительно узкий вход, а вход в гнездо деревенской ласточки, как мы уже знаем, открывается на конце длинной трубки.

Наконец, береговые ласточки, гнездясь крупными колониями, выкапывают глубокие норки в отвесных высоких берегах рек и оврагов. Интересно, что яички ласточек, гнездящихся в затемненных помещениях, обладают чисто белой окраской, без пятен. В отличие от поползней, слюна ласточек не имеет цементирующих глину свойств. Вероятно поэтому гнезда ласточек подвергаются легкому разрушению. Однако даже в тех случаях, когда гнездо снято, а место, где оно прикреплялось, заделано, птичка там же восстанавливает его, прилетев весной на родину.

Все ласточки без исключения, уничтожая вредных насекомых, приносят пользу сельскому хозяйству. Их редко обижает человек, и многие ласточки издавна гнездятся под крышами его жилья.

Настоящее бедствие для ласточек — это длительное похолодание весной. В морозные дни исчезают насекомые, и ласточки остаются без пищи. В селении Борок на берегу Рыбинского водохранилища я была очевидцем гибели городских ласточек. В ту весну, кажется во второй половине мая, когда большинство птиц уже прилетело на место гнездования, вдруг ударил мороз. Температура упала до семи градусов ниже нуля, и холода продолжались несколько дней кряду.

Городские ласточки перестали вить и ремонтировать гнезда, а потом куда-то исчезли. Дня два их нигде не было видно. Неужели отлетели к югу? На всякий случай я достала длинную лестницу и заглянула в гнезда, построенные под крышей. В них я нашла мертвых птичек. Плотно набившись в одно гнездо по нескольку штук, они погибли в своих недостроенных жилищах.

Гибнет ласточка и от мелких хищных птиц — соколов. Много раз мне приходилось видеть, как сокол-чеглок, или, как его часто называют, белогорлик, развив громадную скорость, гнался за ласточкой. Но, вероятно, нелегко дается эта добыча. В самый критический момент нападения, когда гибель казалась неминуемой, деревенская ласточка стремительно кидалась в сторону, и быстрокрылый хищник терпел неудачу.

Но однажды на том же Рыбинском водохранилище я была свидетелем, как два сокола-чеглока преследовали одну береговую ласточку. Пытаясь помочь птичке, я дважды стреляла в соколов. Но чеглоки были так увлечены охотой, что не обратили на это внимания. В конце концов сверху, прижав береговушку к самой воде, один из соколов изловчился и схватил в лапы быстрокрылого летуна.

Была я свидетелем и другого случая, о котором, вероятно, никогда не забуду. Как-то в полдень я возвращалась домой, в селение Сосновку, расположенное в предгорьях Тянь-Шаня. Вдруг тревожные голоса деревенских ласточек привлекли мое внимание. Вдоль широкой улицы селения с большой быстротой пронесся сокол-чеглок, затем взмыл в высоту и чуть не поймал в воздухе деревенскую ласточку. Каким-то чудом ей удалось увернуться от когтей хищника.

После первой неудачной попытки поймать птицу сокол очень часто прекращает преследование, пролетает с полкилометра и, вновь набрав быстроту, нападает на другую птицу. Не знаю, с чем это связано, но в данном случае чеглок не оставил своей добычи после промаха и много раз подряд повторил воздушное нападение. Но деревенская ласточка умело избегала опасность. При каждом новом натиске она увертывалась от когтистых лап хищника и спешила подняться выше в воздух.

Этим приемом птица вынуждала сокола быстро набирать высоту и затрачивать много сил и энергии. И чем выше поднимались птицы в воздухе, тем, казалось, менее стремительны становились нападения хищника. Выносливый чеглок упорно продолжал преследовать ласточку, но, видимо, в связи с подъемом вверх не успевал развить необходимую скорость полета, чтобы поймать добычу.

«Хватит ли сил у маленького летуна?» — с тревогой думала я, следя за соревнованием не на жизнь, а на смерть. Но вскоре из виду исчезла моя ласточка, а потом скрылся и сокол. Наверное, минут десять продолжала я стоять на месте и смотрела вверх в надежде — вдруг появятся птицы. Но над собой я видела только бездонную голубую высь.

По своему внешнему виду на ласточек несколько похожи стрижи. Но мы уже знаем, что это внешнее сходство и птиц принято относить к разным отрядам. В нашей стране стрижи представлены только пятью видами. Дневные часы эти превосходные летуны проводят в воздухе, ловя летающих насекомых. Для отдыха они подвешиваются к скалам или к деревьям или, наконец, залетают в гнезда, но никогда не садятся на ровную землю, откуда им бывает очень трудно подняться.

Гнездясь в трещинах скал, под крышами или в укромных уголках человеческого жилья, в скворечнях и дуплах, наши стрижи строят примитивные гнезда. Интересно, что гнездовой материал собирается только в воздухе. Птицы схватывают на лету поднятые ветром соломинки, перья, а иногда и небольшие кусочки тонкой щепы. Все это скрепляется при помощи слюны.

За пределами нашей страны обитают стрижи-саланганы, строящие гнезда почти из одной клейкой жидкости рта; есть наконец и такие, которые приклеивают к гнездам отложенные яйца. Наиболее распространен у нас черный стриж. В большом числе он селится и в нашей столице — Москве. Но особенно интересен крупный иглохвостый стриж. Он обитает в восточных частях Сибири, на Сахалине и в Приморье.

Каждое его хвостовое перо кончается острой иголкой. Он предпочитает гнездиться в высоких выгнивших пнях. Иглы хвоста, вероятно, помогают птице подниматься вверх внутри пустого ствола.