Молодая лосиха в последнем бою

Мы выходим на почти четырехугольную поляну. Приблизительная величина поляны в пятьдесят квадратных метров. Дорогу перелетел рябчик. Резко кричит черный дятел. Над нами кружат и жалобно перекликаются два молодых сарыча.

Трава на краю поляны примята лежками трех крупных животных. Кто здесь лежал? Лоси? Да, вероятно, они, потому что размеры лежек соответствуют величине тела лося.

Недалеко от лежек следы волка и клочья лосиной шерсти. Дальше трава примята в разных местах. Вадим Александрович заволновался. Что здесь произошло?

На противоположном конце поляны мы находим череп лося вместе с позвоночным хребтом и обгрызенную лопатку. Череп безрогий. Значит, это была лосиха.

На костях сохранилась засохшая кровь, — ее еще не успели объесть жуки и муравьи.

На траве всюду следы упорной борьбы крупных животных.

Здесь произошла заключительная сцена лесной трагедии — последний бой лосихи за свою жизнь. Но с кем же она боролась? Кто ее погубил? — Волки? — спрашиваю я.

— Вероятно, они, — отвечает Вадим Александрович. — Но надо в этом разобраться точнее.

Судя по черепу, лосиха была молодая. Волки если это были они — часть своей добычи съели на месте, а остальное растащили по логовам.

Мы пересекли поляну и углубились в лес. Немного в стороне от поляны, под старыми елями, вся земля взрыта. В мягкую почву втоптана большими клочьями лосиная шерсть. Тут же лежит и вторая лопатка лосихи и два ребра.

Спасаясь от врагов, лосиха бросилась, как видно, в чащу. Под этими елями она боролась и погибла. Тут же, на месте убийства, начался пир. Голову и хребет кто-то из зверей оттащил на поляну. От этого места в кусты идут следы одного из волков. Здесь, наевшись, он отдыхал.

Рядом следы лисицы. Она, вероятно, полакомилась тем, что осталось после волков.

Внимательно осмотрев следы на поляне, мы вернулись к старым елям. Вадим Александрович куда-то отошел. Я стою под высокими деревьями.

Вдруг передо мной выросла фигура Алешкевича. Он, как и всегда, босой, в своем неизменном ватнике и серой кепке. За плечами у него ружье. — Я вас еще оттуда заметил, — говорит он, показывая рукою за мою спину, — но нарочно вышел с этой стороны. В лесу нельзя неожиданно подходить к человеку сзади. К нам вернулся Вадим Александрович, и егерь сообщил ему, что совершает обход своего участка.

По его мнению, лосиха была зарезана недели три назад. Ей было, судя по костям, года два. Вадим Александрович высказал свои соображения о том, что лосиху зарезали волки, и показал следы на поляне.

Алешкевич сначала помолчал, подумал, потом пошел осматривать кусты и подлесок вокруг поляны. По лицу его было видно, что у него по этому поводу есть свои мысли, но пока он не считает нужным их высказывать. Мы пошли за ним.

Эта местность называется Воляватый Дуб, — сказал Алешкевич. — Здесь когда-то был лесной хутор. После сселения хуторов эта площадь заросла травой. И здесь, и около Боцянова — хорошие места!

Невдалеке от старых елей я нахожу копыто лося и показываю егерю. Тот молча кивает головой. Вадим Александрович берет копыто и кладет в свою вместительную сумку. Там у него лежит дохлый крот, помет лисицы, пучки мха, какие-то корешки и другие предметы, интересные только для зоолога.

Алешкевич идет впереди, раздвигая кусты. Метрах в пятнадцати от поляны он останавливается и показывает рукой на землю: — Видите? В голосе Алешкевича звучат торжествующие, победные нотки. Перед нами следы медведя.

Егерь многозначительно взглянул на Вадима Александровича и уверенно тронулся дальше. Вадим Александрович кашлянул, снял очки, протер их, снова надел и молча пошел за егерем.

Метрах в двухстах от поляны мы подошли к лежке медведя. Рядом валяется обгрызенный таз лосихи. — Я так и думал, — говорит Алешкевич. — Медведь спал на этом месте не одну ночь. И, обратившись ко мне, егерь добавил: — Это наш старый знакомый. Тот, которого мы видели на канале. Помните?

Лежка медведя находится в сыром еловом лесу-черничнике, на большой моховой кочке под елью. Она как раз соответствует своей формой и величиной размерам туловища медведя. Кусты черники вокруг лежки объедены. — Мяса съел слишком много, а потом должен был полечиться, — усмехается егерь. — Это с ним иногда случается.

Алешкевич и Вадим Александрович пошли дальше, а я вернулась на поляну и разложила костер. Через полчаса вернулись и они.

Версию Вадима Александровича о гибели лосихи от волков Алешкевич решительно отверг. В свете доводов, приведенных им и растолкованных весьма логично, возникла новая версия, более вероятная.

Алешкевич доказывал, что подлинным убийцей лосихи был медведь, а не волки. События на поляне происходили, по мнению егеря, в такой последовательности.

Новая версия егеря

Три лося лежали в высокой траве на краю поляны, недалеко от старых елей. Медведь подкрался к ним, выскочил из-за кустов и ударил лапой ближайшую к нему молодую лосиху. Свалить ее сразу, с первого удара, ему не удалось.

Лосиха вырвалась и побежала, но отбежать далеко не смогла. Остальные лоси, испуганные нападением, убежали. Медведь догнал раненую лосиху под елями и сломал ей хребет. Тут же сразу он начал ее есть, а насытившись, лег отдыхать.

Пока медведь расправлялся с лосихой, подошли волки. Они сели невдалеке от него, ожидая, пока хозяин поест. Но волки, как известно, жадные, и терпения у них никогда не хватает. Они стали надоедать медведю. Тогда он перетащил заднюю часть туловища под дерево, подальше от волков, Те набросились на все, что он им оставил.

На смену волкам пришла лисица и стала ожидать своей очереди. Волки, дорвавшись до такой крупной добычи, как лось, жрут сначала все, что попадает на зубы, подряд, не разбираясь. Наевшись, они отошли отдохнуть. Один молодой волк закопал кость с куском мяса под кустами, про запас. Пока волки спали, за остатки лосихи принялась лисица.

Когда волки проголодались, они снова подошли к добыче, но теперь уже выбирали из того, что осталось, только лучшие куски. На следующий же день, когда уже нечего было есть, они съели кожу и разгрызли крупные кости. Вот и остались от лосихи только череп, хребет и лопатки. Их пообчистили напоследок птицы, жуки и муравьи. В лесу ничего не пропадает.

Подумав, Вадим Александрович согласился с рассуждением Алешкевича. На следующий день в конторе он составил акт о причине гибели лосихи и дал нам его подписать...

Посидев у костра, мы все вместе пошли в Крайцы. Снова мучительный переход по глубокому и вязкому болоту, сквозь высокие заросли тростника. Ноги отказывались служить. И не удивительно: мы прошли сегодня по лесу и болоту около двадцати километров.

Из болота мы вышли к бобровой хатке номер 201 на реке Сергуч. Это большая, старая хатка, самая большая из тех, которые я видела. Высота хатки — два метра шестьдесят сантиметров, ширина — пять метров сорок сантиметров. Сверху домик густо зарос крапивой и мятой. Издалека он выглядит как обыкновенный зеленый холмик над речкой.

Около хатки растет камыш, сосны и ольхи. Невдалеке высится береза, со всех сторон подгрызенная бобрами, но еще не поваленная. Посидев на хатке и отдохнув, мы пробираемся дальше через болотистую пойму Сергуча. Два раза переходим мы извилистый Сергуч и выбираемся из топкой трясины на возвышенное сухое место.

Как приятно снова очутиться на твердой земле, среди сосен и вереска! Каким чистым, сухим и душистым кажется воздух соснового бора! Отсюда мы выходим на берег канала возле третьего шлюза.

Едва лишь мы перешли на правую сторону, как по листьям орешника застучали первые крупные капли дождя. Но мы уже недалеко от дома!

У самых Крайцов с ели сорвалась сова.

Алешкевич вскинул ружье и выстрелил, но в наступившем сумраке не попал.

— Жаль, — говорит он с неудовольствием, — в нашем музее еще нет такой птицы.