Бесстрашный охотник горностай

На высоком, хорошо увьюженном сугробе, я заметила следы чьих-то очень легких лап с крохотными коготками. Следы тянулись вокруг дуплистого пня, пропадали под снегом, снова появлялись на его обледенелых залысинах, опять прятались в норке.

Я поняла, что тут бегал горностай, снежно-белый маленький зверек с ценной шкуркой и кровожадностью, которой мог бы позавидовать тигр. Раньше мне удавалось наблюдать горностая раза два. Помнится, ничего особенного в его поведении я тогда не заметила. Видела лишь, как он, задушив полевую мышь, тащил ее к себе в нору. Но услышав по дороге писк другой мыши, сейчас же бросил первую и устремился в погоню за новой жертвой. «Вот жадина», — подумала я тогда, хотя мне вовсе было не жалко мышей.

След зверька пролегал по краю небольшой поляны в стороне от трех тетеревиных лунок. Признаться, сначала я не уловила между ними и следом никакой связи. Да и вообще уже хотела двигаться дальше — мало ли в лесу следов, не стоять же над каждым до заката. Только вдруг над поляной мелькнула тень и в снег бултыхнулся черный как уголь косач. Нырнул и пропал. А следом за ним еще два и тетерка. Вот как в лесу бывает.

Весь день ходила, ничего не видела. А тут сами прилетели, не ко мне, конечно, а ночевать здесь собрались. Но уж не упускать же такую добычу. Я дала им успокоиться, сняла со спины ружье, стою, думаю, с какой стороны лучше к ним подойти, чтобы при взлете не подбить тетерку. Решила для начала отступить вглубь леса, сделать маленький обход, а потом гнать птиц прямо на солнце.

Попав под яркий свет, косачи, как фазаны, взвиваются к небу. А мне только того и надо, чтобы они не сразу за деревьями скрылись.

Оглянулась я назад, чтобы ненароком при отступлении за какую-нибудь валежину не зацепиться и не наделать шуму, да так и застыла. Сидит на дуплистом пне, вокруг которого следы вились, призрачно-белый зверек вершков пяти в длину и смотрит на меня немигающими бусинками. Горностай!

Посмотрел минуту, вытянулся как змея, повернул головку к лункам и носиком пошевелил. Потом быстро сжался весь как пружина — и шмыг с пня на сугроб, только спина мелькнула. Снежной струйкой добежал до крайней лунки, что от старой тетеревиной ночевки осталась, и пропал под снегом.

Восхитилась я бесстрашием зверька. Ведь видел он меня, а не испугался и охоты не бросил. И тут же подумала: «Неужели и впрямь он на тетерева бросится? Ведь птица и размерами, и весом раз в десять больше его! И хотя от бывалых людей слышать приходилось, что такие случаи бывали, говоря по правде, не очень верилось этим рассказам. Уж ладно соболь, тот хоть покрупнее, а то горностай».

Но пока я стояла да раздумывала, зверек делал свое дело. И скоро из-под снега с шумом вылетел косач — красная бровь. За ним второй. И тут я увидела такое, что чуть не рассмеялась. Из лунки вместе с косачем вылетел горностай и, раза два перевернувшись в воздухе, шлепнулся на снег. Плохо, должно быть, вцепился в косачиную шею, коль так недалеко прокатил он его на себе верхом.

Косач не успел еще и над лесом подняться, а он уже в новую лунку юркнул, только черный кончик хвоста мелькнул. Но там, очевидно, были уже настороже, потому что две оставшиеся птицы тотчас вылетели с большим шумом вслед за первыми, и зверю ничего не оставалось сделать, как высунувшись из-под снега, проводить их глазами.

Маленький след попался мне на опушке, а картину благодаря ему я увидела интересную, да и бывалым людям с тех пор стала охотнее верить.