Горные косули Киргизии

В Тянь-Шане косулю называют по-киргизски — эликом. Я много слышала об этом на редкость изящном звере, но не охотилась на него. И вот около нашего лагеря мне вдруг представилась такая возможность.

Наш сотрудник Дюйшеев сказал мне, что в соседнем ущелье видел несколько раз эликов.

Я сунула в патронташ несколько патронов с крупной картечью и ушла в горы. Поднялась по главному ущелью, потом свернула, пробралась сквозь заросли шиповника и барбариса вверх по склону и устроилась под большим деревом урюка.

В горах южные склоны кое-где довольно густо покрыты этими деревьями; осенью, в конце сентября, урюк опадает, он — лучшая пища для птиц, барсуков, дикобразов, касуль. Я уселась за толстым шершавым стволом, положилп ружье на толстую боковую ветвь и стала ждать.

Внизу, по дну ущелья, сочился ручеек, но его не было видно из-за разросшихся растений: ежевика, барбарис, шиповник сплелись в такой плотный шатер, что брошенная сверху палка не могла провалиться и оставалась наверху.

Противоположный склон ущелья был также покрыт урюковыми деревьями, между которыми росли дикая вишня, боярышник, барбарис, шиповник. Склон был совершенно не проходим для человека, но зато там, по словам Дюйшеева, и обитали эти пугливые косули, осторожные животные.

Я ждала. Сбоку, на скале, устроилась семейка кекликов: птицы грелись на солнце, которое уже скрывалось за гребнем хребта, на теплых камнях, еще не остывших после жаркого дня. На склоне против меня в кусту боярышника сидели две сороки. Сидели удивительно тихо, без обычной своей суетни и трескотни.

Высоко кружилось несколько орлов — учили летать молодежь. В воздухе нет-нет, да и сверкала паутинка с крохотным паучком на конце. Внизу, совсем близко, зашевелились травинки и выполз длинный серый полоз. Он прошуршал, отправляясь на охоту к ручью. Было тихо-тихо...

Я не сразу обратила внимание на желтое пятно, которое появилось на склоне, на фоне зелени. Сороки застрекотали и улетели. Пятно шевельнулось и заскользило вниз, временами скрываясь в зарослях. Потом в метрах четырехстах от меня показался большой желто-коричневый элик.

Стоял он ко мне боком, освещенный солнцем и был удивительно хорош на фоне зеленого ковра зарослей... И снова скрылся. В третий раз он высунул голову из ветвей уже в тени. Медленно, осторожно ступал элик, приближаясь ко мне, и вместе с ним опускалась мушка моей двустволки.

Я была спокойна, только в голове мелькало: «Зверь так доступен. Мне это чуждо. Я сыта. А красоты больше не будет... Но в лагере зато скажут: « Хороший охотник...» И дома я повешу рога. Гости расхвалят: «Настоящий охотник...»

Элик был в тридцати метрах от меня. Он стоял на большом окатанном валуне, который лежал в ручье и возвышался над растительностью. Я отчетливо видела прекрасные, блестящие глаза косули. Мушка лежала чуть ниже головы, на мускулистой шее. Я снова подумала: «Зачем я это делаю?»— и сняла палец со спускового крючка.

Элик стоял и стоял, вслушиваясь в тишину гор. Потом бесшумно соскользнул с камня и исчез под зеленым шатром. Я посидела еще с полчаса и двинулась в обратный путь.

Подходя к лагерю, переложила двустволку, чтобы разрядить ее, и... остановилась. Патронники были пусты. Я видимо забыла зарядить ружье. Значит, элик все равно не был бы убит. Улыбнувшись, я забросила свое ружье за спину.