Страшнее медведя лишь медвежатник

Мы с товарищем охотились в карельских лесах. Палатку поставили на берегу озера, километрах в шести от ближайшей деревушки, куда наведывались за хлебом и картошкой. Место глухое. В лесу не встретишь человечьего следа. Зато редкий день не попадется медвежий след.

Но овсов здесь не сеяли, выслеживать же медведя на болотах — затея пустая. Мы довольствовались утками, тетеревами и рябчиками.

Меня давно привлекала высокая грива, синевшая за лесом. Однажды ранним утром, когда мой товарищ — отличный медвежатник еще спал, я направилась к ней. Пересекла несколько болотин и грив поменьше и вышла к цели.

Громадные валуны, закутанные в кружева лишайников, громоздились друг над другом. Раздвигая их, вцепились в землю медно-красные сосны. Из-под ног вырвались два глухаря. Одного мне удалось сбить. Поискала второго, но он переместился далеко.

День был не по-сентябрьски жарким. Солнце старательно припекало, спина под рюкзаком взмокла, ноги горели. Я поднялась к хребту и расположилась в седловинке на отдых. Какое удовольствие — освободиться от лямок, пошевелить плечами, чувствовать разгоряченной спиной легкий ветерок! Ради одного этого стоило тащиться по болоту. А если с добычей — жизнь хороша!

Глухаря положила на обломок сломленной сосны, сняла патронташ, сапоги, ослабила ремень и повалилась на хрусткий ковер мха. По голубому небу неторопливо проплывали пуховички облаков. Упоительный аромат сосновой смолы, шум вершин, гудение шмеля, неторопливо осматривающего лесные закоулки в поисках цветов, — всё навевало сон. Но задремать не успела.

Резкий звук сломавшейся ветки заставил меня вздрогнуть. Я приподнялась. Лось? Вряд ли он полезет на крутую гриву. Лиса? Зайчишка? Нет, поступь тяжела. Медведь? Глядя в сторону, откуда донесся звук, нащупала патронташ, открыла клапан и вытащила пулевые патроны.

Вставила их в стволы ружья вместо дробовых. Тихо-тихо, на цыпочках, подобралась к лежащему стволу. Встала на одно колено, локтем левой руки оперлась на обломок дерева, ладонь сжимала цевье двустволки двенадцатого калибра.

За маленькой полянкой щетинился частый ельник. Оттуда и донесся треск. Я ждала. Комар противно звенел над ухом. Казалось, прошли часы. Наконец хрустнуло снова. С тревожным криком метнулся дрозд. Шевельнулись елочки, и между стволиками появились ступающие лапы.

Стрелять только в упор и наверняка, когда медведь выйдет из ельничка на полянку! Веду стволами; над лапами. Но почему их две? На дыбках идет, что ли? Вдруг выше лап мелькнуло белое пятно. Я медленно встала. Колени дрожали. Из-за елочек вышел мой товарищ. Он охотился на реке, сделал круг и оказался с другой стороны той же гривы.

Моего выстрела из-за гребня услышал. Издали заметил — два глухаря на поваленной сосне. Хотел выстрелить, но поза птицы показалась странной. Держа ружье наготове, подошел ближе и увидел меня, встающею рядом с лежавшим глухарем. Здесь и у него задрожали колени.

Не хочется думать, чем могла кончиться эта встреча. Теперь, когда меня спрашивают, не страшно ли ходить одной по лесу, а вдруг — медведь, я снисходительно улыбаюсь. Что медведь! Медвежатник куда страшнее.