Увлекательная ружейная охота

Приходилось замечать: идешь по лесу с ружьем, а мысли где-то далеко-далеко. Вспоминается дом, родные, знакомые или прочитанная книга. В тот раз именно так и было.

Еще перед отъездом я прочла книгу о подводной охоте. Тогда этот вид спорта только начинал зарождаться, но энтузиастов сразу появилась уйма. Кто не видел красочных, увлекательных фильмов о подводной охоте?.. Ничего не скажешь, здорово!

И я не полезла бы в спор с писателем-охотником, если бы не фраза, брошенная им вскользь. По мнению автора выходило: ружейная охота — что езда в автобусе — все обыденно, схематично, а следовательно, и скучно. Вот под водой, дескать, охотник получит несравнимо большее удовольствие.

С этого и начнется спор. В лесу известно, какие оппоненты — разве медведя встретишь. И разошлась я во всю, как болельщик за любимую команду.

Ну нет! Мало ли что! Знаем, читали, повадки птиц и зверей действительно изучены, но разве мы, ружейные охотники, от этого меньше находим поэзии в охоте или мы меньше удивляемся и радуемся, общаясь с природой?

В том-то и дело, что все охоты хороши, ведь и по грибы ходить — тоже охота. Но ружейная... э-э...

Ружейная охота до старости владела мыслями и чувствами Пришвина... И уж, как хотите, не в обиду будь вам сказано, а в свою веру вам меня не обратить...

Так спорила и с автором, пока во мне не улеглись страсти и я не почувствовал удовлетворения. Заросшая лесная дорога тем временем исчезла — растеклась, разбежалась охотничьими тропками. Я шла узкой просекой, обходила огромные лиственницы, вывороченные с корнем: когда-то здесь прошел страшный ураган.

В спину подталкивал, словно торопил, неуклюжий охотничий рюкзак, и со стороны, наверно, я больше походила на носильщика, чем на охотника. И мысли мои теперь соответственно вились вокруг тяжелого рюкзака; путь, который, как поется в песне, был «далек и долог». А я во что бы то ни стало засветло должна добраться до избушки, где меня ждали товарищи.

Сильно хотелось пить,  вот уж совсем прозаическое, не поэтическое желание. Наконец, вышла я к речке. Речка — так себе: упрись шестом в берег — перемахнешь. Но прыгать не надо. Есть кладь — пара бревен. Речушка молчаливо пробиралась в зеленом ущелье: над водой склонились кусты смородины, а выше ее укрывал полог из елового лапника. Вода казалась темной, глубокой, как в колодце.

Перво-наперво я сбросила горе — рюкзак: у меня к нему росла ненависть, как у Синдбада-морехода (помните сказку?) к тому коварному и злому старикашке, который уселся ему на шею, спящему, но лишь с той разницей, что я не испытывала страха перед ношей, потому что она была своя, а вернее наша, и взвалила я ее на себя добровольно.

Оказывается, из ручья напиться не так просто. Надо лечь, упереться покрепче руками в берег, свесить вниз голову, пока не окунешь в воду половину лица. Мало удовольствия.

Я посмотрела вокруг и с радостью увидела то, чего мне недоставало. На самом видном месте, в развилку куста, кто-то повесил чудесный берестяной ковш. Какая-то добрая душа смастерила его и оставила для других — пользуйся.

«Ну, спасибо тебе!»

Напившись, я села на траву и откинулась онемевшей спиной на рюкзак. Хорошо! Серенький поползень, шурша, смело бегал по стволу головой вниз, в экранах солнечных пятен блестела капроновая паутина. Я смотрела на желтеющий лист берез и думала, что скоро начнутся заморозки, вот и на земле долго не посидишь, да и вода в речке холодна...

Ох, и не хотелось вставать! Помогла я рюкзаку взобраться на плечи и снова в путь. Только отошла — подняла выводок рябчиков. Захлопали крылья, мелькнули пепельно-серые птицы и скрылись в чаще замшелого ельника. Попробуй теперь отыщи.

Вот когда охотник во мне поборол носильщика! Мой рюкзак полетел в сторону, я забралась в куст, вынула пищик и стала манить. Не откликались рябчики. Посмотрим, кто терпеливее. Поманила раз, другой. Молчание. Через просеку косо пронеслась тень, и на сушину сел ястреб-перепелятник. А рябчик и отзовись в это время.

Ястреб словно того и ждал: р-р-раз! — с вершины, как по крутой горке, скользнул на крыльях и сел на елочку. Послушал. Слух у ястребов отличный! Охотился пернатый разбойник. Не иначе. Дунула я в пищик. И что тут случилось! Бросился ястреб прямо на мой куст. Пригнулась я невольно: ну вцепится когтями в берет.

Сижу не дышу, чувствую, где-то рядом он, а посмотреть не терпится. Скосила глаз и вижу: держится ястреб за ветку — гнется под ним ветка, покачивается, крылья расправил для равновесия, головой вертит, крючковатый клюв раскрыт, глаза желтые, злющие-презлющие, так и шарят.

Бока и грудь у него в полосах, будто тельняшку напялил. Глянул ястреб боком, словно петух, и замер. Шевельнула я ружьем и — эх!.. Как он взмыл! Часто-часто замахал крыльями...Вот вам и ружейная охота!

Вылезла я из укрытия, посмотрела вслед удравшему разбойнику и рассмеялась. Ведь какая осторожная птица — ястреб, а и та обмишурилась: приняла манок за живого рябчика. Зашагала дальше своей дорогой. Быть не может, что еще чего-нибудь интересного не увижу. Леса-то вокруг нетронутые...

Легко шагалось. А охотничий рюкзак лежал смирно и не подталкивал в спину.