Пашкина трава чернокорень

У бабки Агафьи завелись в кладовке мыши. Свили гнездо где-то под полом и принялись разбойничать. То в кадушку с пшеном заберутся, то берестяной туесок с сушеной малиной прогрызут, то ящик с кедровыми орехами продырявят. Зубастые: уж на что крепок дубовый сундук, обитый медными полосками, но и его просверлили.

Забрались внутрь и поисточили там овчинный полушубок, старые валенки и плюшевую куртку.

— Вот серая напасть-то! — возмутилась бабка, разглядывая свое испорченное богатство.— Надо нынче же найти на них управу, а то они вскорости весь мой дом порешат. Напущу-ка я на них кота.

Своей кошки у старушки не было. И она пошла к соседям. Те дали ей на время большущего черного кота Прохора. Вернувшись домой, старушка покормила его, приласкала и посадила в кладовку, наказав нежным голосом: — Припугни их, родименький. И закрыла за котом дверь.

«Ну, держитесь теперь, серые супостаты! — думала она.— Прошка вам задаст жару!..»

Но из этой затеи ничего не получилось. «Родименький» Прохор оказался редчайшим лентяем. Сперва с утра до вечера спит, а потом — с вечера до утра. Серые мыши вокруг него бегают, усы ему пощекотывают, в уши попискивают, а он даже глаз не приоткроет — дрыхнет себе на здоровье, да и только. Бабка его уж и стыдила, и ругала, а ему хоть бы что: поест, молочка полакает и опять в сладкий сон погружается. А мыши и рады — грызут все, что попадет на зубы, лишь только самого кота не трогают.

Старушке все это в конце концов надоело, и она турнула лежебоку из кладовки веником, крикнув ему сердито: — Вон отсюда, нахлебник! Кот убежал к себе домой.

Бабка пригорюнилась. А затем отправилась по людям — совета да помощи у них искать. Колхозный кузнец Лагаш смастерил ей пару капканов, а ветеринар Илья Еремеев дал мышиного яда.

Но ни ловушки, ни отрава не помогли. Мыши оказались на редкость хитрыми и осторожными — ни на какую приманку не пошли и продолжали бойко делать свое разбойное дело.

— Беда...— совсем закручинилась старушка.— Заедят они меня. Как быть? Как?..

Беда одна не ходит — беденку за собой водит. Так в народе говорят. Сперва бабку Агафью только мыши обижали, а нынче вдруг еще горя прибавилось: какие-то босоногие мальчишки повадились в ее огороде репу воровать да грядки топтать. Старушке вовсе худо стало.

Сидит однажды бабка Агафья на завалинке под окошком, горюет. А тут как раз мимо Пашка Букашкин идет, по прозвищу Травоед. Такую кличку ему дали деревенские ребята. Дали за то, что Пашка хорошо знает разные травы. Вообще-то его взрослые травоведом зовут, то есть знатоком всяких трав. Но мальчишкам это слово мало понятно, и они произносят его по-своему — «травоед».

Но Пашка на ребят не обижается. Он и в самом деле может съесть такую травинку, о какой никогда и не подумаешь, что она съедобная. А научил Пашку разбираться в травах знакомый лесник Флегонт Ухов. С Уховым парнишка дружит уже третий год и за это время узнал от него очень много интересного о лесе, зверье и птицах, а еще больше — о травах.

Подошел Пашка к старушке, поздоровался и спрашивает: — Бабушка, чего это вы — будто плакать хотите? Обидел вас кто-нибудь?

— Обидели, милок. Обидели, внучек.

И она рассказала Пашке о «серой напасти» и о неизвестных мальчишках-воришках. Жалуясь, старушка совсем и не думала получить от него какой-нибудь совет или помощь. Просто делилась горем, и только. А Пашка выслушал ее да вдруг и заявил: — Не горюйте, бабушка. Я вам помогу. Сегодня же вечером в вашей кладовке ни одной мышки не останется!

— Да ну? Как это?

— Секрет! — Пашка хитро блеснул глазами.

— Шутишь, поди? — не поверила старушка.

— А зачем мне шутить?

— Вот уж не знаю.

Поговорили они так и распрощались. Пашка убежал куда-то, а бабка осталась сидеть на завалинке, веря и не веря словам мальчишки. Да и как ей было не сомневаться: если кузнец с ветеринаром не сумели одолеть «серую напасть», то как же может справиться с ними десятилетний Пашка?

«Насмехается он надо мной, да и только»,— решила старушка и перестала думать о Травоеде.

Но не прошло и часа как Травоед вновь напомнил о себе, появившись с огромной охапкой зеленой травы.

— А вот и опять я,— сказал он.— Покажите-ка мне, где ваши мыши вредители водятся.

Ничего не понимая, старушка повела Пашку в кладовку. Там стоял вечный полумрак и сильно пахло мышами.

— Нынче вон что наделали...— Старушка с печальным вздохом показала Пашке изгрызенный старый сапог.

— Больше не будут,— убежденно сказал Пашка и принялся разбрасывать свою траву по кладовке.

— Паша! — ахнула старушка.— Ты чего это у меня сорить-то надумал?

— Мышей вывожу,— невозмутимо ответил он, продолжая деловито рассыпать траву между ящиков, кадушек, бутылей и корзин.

Бабка Агафья, боясь какого-нибудь подвоха, искала в глазах мальчишки насмешку, но Травоед был серьезен. Положив последний пучок травы под туесок, он довольно промолвил: — Все, не жить здесь больше мышам! Сказал и убежал.

Не очень веря Пашке, старушка вначале хотела выкинуть его траву из кладовки, но потом раздумала: а вдруг Травоед не шутит? Раздумала и правильно сделала: мышей вредителей в тот же вечер словно ветром повымело. То, бывало, они целыми ночами скребутся, грызут, пищат, спать старушке не дают, а тут взяли и в один час будто повымерли!

— Вот чудеса-то! — удивилась старушка. — Да неужто и впрямь удрали, и навсегда?

Чтобы убедиться в этом, бабка на следующую ночь положила в кладовке на пол кусок хлеба, а утром пришла на него поглядеть. Хлеб был цел.

— Ну и ну-у...— произнесла бабка Агафья. — Вот так Паша-секретник! И что же за трава у него такая?

Старушка принялась разглядывать траву, но ничего в ней особенного не обнаружила. Вот только листья на собачьи языки похожи да дух недобрый — мышами пахнет, когда ее на ладони разотрешь.

— Пашенька! — увидев как-то на улице Травоеда, бросилась к нему старушка.— Вот спасибо-то тебе, милок! Избавил ты меня от серой напасти! Да только я в толк не возьму, что это за трава у тебя такая. С наговором, что ли?

— Да что вы, бабушка! — запротестовал Пашка.— Какой наговор! Это самая простая трава чернокорень. Мыши запаха ее боятся. Как учуют, так сразу и разбегаются. Лесник Ухов всегда этой травой из избы мышей выгоняет. И меня научил, вот!

— Вон что, оказывается...— поняла старушка и призналась: — А про наговор я так, пошутила... Она умолкла и призадумалась.

— Слышь-ка, Паша,— вдруг что-то вспомнив, осторожно обратилась бабка к Травоеду, — а ты такой травы не знаешь, которой бы можно было воришек от моей репы отвадить?

Пашка подумал и ответил: — Знаю, есть такая. Очень хорошая трава!

— Так покажи мне её! — обрадовалась бабка.

— А вот она, рядом.— Пашка осторожно вырвал из-под забора высокое растение. — Держите.

— Крапива?!

— Она самая. От воров — лучше не надо! Бабка Агафья и маленький травовед дружно рассмеялись.