Морская утка весной в Карелии

Деревня Сельги, в которой мы остановились у доброй гостеприимной хозяйки Омелиной, приютилась на высоком восточном берегу Селецкого озера. Озеро вытянулось полукольцом на несколько километров, а деревня прижалась к лесу у порожистой речки и стоит над водной гладью, поглядывая в заозерную даль резными окошками домов.

Дома в Сельгах высокие, бревенчатые, кое-где со светелками, с ажурной резьбой по карнизам крыш и длинными витыми балясинами на крыльцах. На той стороне озера — лес и река. А за ними разлилась такая необъятная даль, что сколько в нее не гляди — все равно не поймешь, где начинается небо, а где, сливаясь в один кудрявый массив, тонет в голубоватом мерцающем мареве вечнозеленый лес.

Просторы настолько необозримы, что кажется им нет и не может быть конца. Дух захватывает от их широты. Леса, озера! До самого горизонта катится чарующая волна воды и деревьев, чуть розовая от солнца по утрам, налитая зеленью и ослепительно блестящая в полдень и затуманенная пурпуром заката в вечерний час перед самыми сумерками.

А охота? Можно сидеть дома, пить чай и из окна видеть как летят утки. По утрам у берега их собирается так много, что даже не верится, что это дикие утки.

Мы приехали в Карелию, когда весна только еще начиналась, и видели как с каждым днем все больше оттаивают озера. И с каждым днем все увеличивались пролетавшие на север утиные стаи.

С тяжелым свистом летели гагары, проворные белогрудые гоголи, темные, как тетерева, чернети. И вправо, и влево от озера, и над всей карельской землей тянулись одна за другой сотни стай. Уток так много, что невольно думалось, будто стоишь ты на самой главной утиной дороге.

Летела в основном морская утка. Крякв мы видели там немного. В обрывистых, глубоких, почти не заосоченных озерах и реках Карелии крякве трудно добывать корм и она пролетает на север стороной, своими путями. Приезжим охотникам эту особенность стоит учесть и брать с собой побольше чучел морских уток.

В тот же день отправились с местными рыбаками в лес. Хотелось поскорее увидеть тетеревиные и глухариные тока, и мы были рады, когда рыбаки предложили нам свою компанию. Переплыли через озеро, поднялись километра три по реке, прошли лесом, снова на лодке перебрались через протоку и очутились на острове в рыбачьей избушке.

Здесь встретил нас семидесятидвухлетний рыбак, карел Лукин, осанистый седоусый и седобородый старик. Синеглазый, как и большинство карелов, загорелый, с большими крепкими, побуревшими от воды и ветра руками, он встретил нас попросту, словно старых знакомых, которых знал уже много лет и встречался с нами изо дня в день.

Он помог нам выгрузиться на берег, привязал лодку и, с любопытством оглядев двухметровую фигуру Хлебова, не утерпев, спросил:

— Это откуда же такие будете? Из Москвы? Но! Далеко заехали...— и пригласил нас в избушку.

Избушка была невысока и освещалась в основном через дверь. Со стен ее всюду свешивались почерневшие от копоти клочки мха. Напротив двери стояла железная печь и чуть в стороне от нее широченные, человек на восемь, заваленные сеном нары и небольшой стол с двумя скамейками.

В избушке пахло дымом. Было душно и темно. Вечернее солнце, клонясь к закату, слабо пробивалось через маленькое оконце. Перед выходом на зорю надо было перекусить. Решили устроить ужин на открытом воздухе и расположились на берегу протоки, под огромной посеревшей от времени сосной. Здесь у рыбаков стоял самодельный стол и несколько чурбаков.

Пока на костре кипятили чай и грели для ухи воду, кто-то осмотрел мережи и привез рыбы. Полсотни язей, десятка два сигов, несколько щук и пара крупных, черных, как головешки, налимов лежали в носу лодки. Их выбросили на берег и сложили в кучу. Тяжелые неповоротливые язи и блестящие сиги зарделись на солнце. Солнце залило рыбу багрянцем заката и она от этого засветилась, словно куча золотых и серебряных слитков.

Карелы, равнодушно посмотрев на добычу и отобрав несколько сигов для ухи, прикрыли остальную груду сосновыми ветками. Но мы с Хлебовым не сразу оторвали взгляд от этой трепещущей чешуйчатой массы. После скудных домашних рыбалок эти трофеи показались нам почти сказочными. Впрочем, мы не только рыбаки, но и охотники.

Едва солнце коснулось верхушек деревьев, со всех сторон над лесом понеслось бормотанье тетеревов. Мы тотчас забыли и о рыбе, и об ухе и поспешили на ток. Но тут мы столкнулись с одной интересной особенностью.

В Карелии в начале весны, пока еще не вскрылись озера, тетерева в большинстве случаев устраивают свои токовища прямо на льду. Это объясняется отчасти тем, что в лесах мало полян, леса густы, завалены буреломом и птицам трудно найти для слеток удобное место. Отчасти же, мне кажется, еще и потому, что на гладком, со всех сторон открытом озере, они чувствуют себя в большей безопасности.

Лед постепенно подтаивает, трескается, расползается по воде отдельными льдинами. А тока все продолжаются где можно увидеть такую картину: в полыньях плавает морская утка, а на льдинах чуфыкают и, прыгая, хлопают крыльями краснобровые косачи. У охотника поневоле глаза разбегаются, попробуй реши сразу, какая добыча заманчивей.