Меню

Охотничьи просторы 1.06.2012

Токующие глухари

Глухари

Караваном в одиннадцать лошадей, тяжело нагруженных экспедиционным имуществом, мы пробирались по торосам замёрзшего Белого моря к геодезическому пункту.

Конец апреля только намечал здесь приближение весны. Еле уловимые воздушные струи с юга ещё не в силах были разрушить глыбы льда, скованные сорокоградусными морозами.

Лошади, выбившись из хаоса торосистого поля, бойко трусили по снежной равнине. На горизонте синей полосой обозначалась тайга.

На прибрежной полосе вершины косматых елей и сосен были совершенно голы с северной стороны: даже они не могли устоять против леденящего ветра с моря. Их ветви, протянувшиеся в сторону вечных льдов, были заморожены и разрушены; ветви же, направленные на юг, в сторону тепла и света, были как бы причёсаны огромным гребнем.

Временами мы попадали в заросли стланика, где было совершенно тепло. Лошади выбивались из последних сил. Местами приходилось прорубать дорогу топорами. На оставшиеся 4 километра пути вглубь прибрежной тайги потребовалось 6 часов невероятных усилий людей и животных.

Наконец на расчищенной от снега площадке уютно зазеленели полотнища палаток.

Наступившие белые ночи притупили у нас чувство времени. Радиоприёмник передавал «Ночной выпуск последних известий», а у нас здесь не было и намёка на темноту.

После обеда я сразу же заснула, но вскоре была разбужена тропической жарой в палатке. Моя печурка, собеседница в дождливые осенние дни и леденящие зимние вечера, была раскалена добела…

Подняв полы палатки, я была поражёна: вокруг нашего лагеря на огромных вековых соснах токовало большое количество глухарей — я насчитала их около 40. Глухари выделялись чёрными силуэтами и были похожи скорее на кукушек, очевидно из-за высоты осин, достигающих 30 метров.

Весенняя песня глухарей, похожая сначала на удары молоточком о пустую консервную банку и кончавшаяся непередаваемым «шушуканьем», слышалась повсюду. Я бросилась в лес…

Ближайшие токующие глухари прекрасно видели меня и с шумом срывались с огромных осин, ломая при взлёте мощными крыльями сучья. Стаи глухарок по 5-10 штук с глухим гортанным квохтаньем перелетали с места на место; в зарослях мелкого сосняка, на снегу, дралось несколько пар глухарей. Оттуда были слышны удары крыльев, шипение и своеобразное «хрюканье».

Высмотрев токующего глухаря в створе большой сосны, я начала скрадывать его. Сидящие справа и слева глухари срывались со своих мест, сюда же прилетали другие, но встревоженные моим присутствием — разлетались.

Мой глухарь, не обращая внимания на шум перелетающих, взлетающих и садящихся птиц, пел песню за песней. Я не слышала его из-за общего хаоса звуков, но видела, как он в экстазе всё выше и выше вытягивал шею и, в такт песне, покачивался…

Гром выстрела, может быть слишком редкий в этих местах, ни на секунду не прекратил деятельности тока. Глухарь рухнул в снег. Откуда-то сверху на него налетел второй глухарь и стал бить его крыльями, издавая гортанный клёкот. Твёрдый наст хорошо держал тяжёлую птицу. Он отскакивал на метр-два от своей мнимой жертвы и снова яростно нападал на бьющегося в предсмертной агонии противника.

Второй выстрел прекратил этот неравный и, может быть, единственный в своём роде, бой. Добытые глухари были крупными экземплярами, каждый из них весил не менее 6 килограммов. Чудовищный ток продолжался. Перелетающих с места на место глухарей можно было стрелять влёт. Они часто налетали на меня или тяжело рассаживались на голых осинах и сразу начинали токовать, если не замечали моего присутствия.

Солнце начало свой путь, освещая оранжевым светом вершины гигантов осин. Как ни тяжело было передвигаться по глубокому снегу без лыж, которые я в спешке оставила в лагере, но я не могла отказаться от желания узнать, какую площадь занимает ток и хотя бы примерно определить количество токующих глухарей. Проваливаясь по пояс, я стала пробираться в глубь леса.

Гряда высокоствольных осин, вперемежку с косматыми елями и небольшим количеством сосен, протянулась с юго-запада на северо-восток и, как оказалось, была около километра шириной и около двух километров в длину. С трёх сторон к гряде примыкал мелкий, заболоченный сосняк. Тут не видно было ни птиц, ни следов зверя. Зато там, где начиналась гряда высокоствольных осин и елей, жизнь била ключом. Почти на каждой осине виднелись сидящие или токующие глухари. По самым скромным подсчётам, в этой гряде их было более 150 штук.

Жизнь в тайге, несмотря на светлые ночи, имеет свой определённый ритм. Глухариный ток затихал, зато проснулись клесты, небольшими стайками перелетающие по косматым елям в поисках шишек. Синицы перепархивали по веткам, заглядывая в каждый укромный уголок. Сойки оглашали тайгу кошачье-резким криком. Разнотонно и тягуче начали выбивать свою весеннюю дробь дятлы…

На заснеженной поляне, залитой ночным солнцем, лагерь ещё спал крепким сном после тяжёлого трудового дня.

Увы, комментариев пока нет. Станьте первым!

Есть, что сказать? - Поделитесь своим опытом

Данные не разглашаются. Вы можете оставить анонимный комментарий, не указывая имени и адреса эл. почты