Дикая степная лошадь Пржевальского

Около 100 лет назад на караван знаменитого исследователя Азии Н. М. Пржевальского, путешествовавшего по Монголии, наскочил табунок большеголовых коренастых лошадок жёлто-буланой масти.

Они были меньше ростом, чем домашние лошади, а головы их походили на ослиную, чёлок не было совсем, густая грива стояла дыбом, а длинные чёрные хвосты развевались на бегу.

Спутникам Н. М. Пржевальского, несмотря на все усилия, не удалось поймать живьём ни одной дикой лошади. Путешественник привёз в Петербург, в Академию наук, только череп и шкуру этого дикого животного, получившего в его честь имя — «лошадь Пржевальского».

Лошадь Пржевальского живёт небольшими табунками в глухих уголках Джунгарии, в пустынях и полупустынях на западе Монголии. После Пржевальского она подробно описана и другими путешественниками, и в Академию наук было доставлено несколько шкур и скелетов таких лошадей. Многие исследователи считают эту дикую лошадь предком лошадей, одомашненных в Азии.

Один коллекционер, собиравший в свой зоопарк всяких редких животных, задумал приобрести и лошадь Пржевальского. Первая экспедиция, снаряжённая на его средства в Монголию, потерпела неудачу: животные были настолько осторожны, что не подпускали к себе всадников даже на очень значительное расстояние.

При помощи одного сибирского торговца организовали вторую экспедицию. Предварительно зимой были посланы в монгольские степи разведчики. Они определили места обитания дикой лошади и привели сюда весной экспедицию. Последняя захватила с собой продовольствие, запасных лошадей на случай длительного преследования и несколько только что ожеребившихся кобыл.

Обнаружив табун диких лошадей, охотники на хороших скакунах погнались за ними. Взрослых животных догнать не удалось, но зато поймали пять молоденьких жеребят, которые отстали от табуна.

Жеребят подпустили к приведённым маткам, и те кормили их во время обратного пути, продолжавшегося около двух месяцев. Жеребята были доставлены и оказались кобылками, следовательно, получить от них потомство не представилось возможным.

Через несколько лет третья экспедиция, применив тот же приём, доставила новую партию жеребят. И снова это были кобылки. Но на этот раз удалось поймать ещё и жеребца, которого он вместе с кобылкой подарил царю.

Попытка царских конюхов объездить неукротимых дикарей кончилась тем, что один конюх был убит и четверо изувечены. Кобыла спустя некоторое время пала, а жеребца царь отправил в подарок коллекционеру. Это позволило развести ему целый табунок лошадей.

В молодом возрасте эти лошади ласковые, легко ручнеют, некоторых удавалось объездить и приучить к верховой езде. С возрастом они становятся своенравными, дикими, не дают себя взнуздать, встают на дыбы и ходят на задних ногах, пока не сбросят седока, отважившегося вспрыгнуть им на спину.

К старости лошади снова становятся смирными. В конюшнях они не нуждаются и могут проводить на воле круглый год, так как к зиме у них отрастает довольно длинная густая шерсть.

В настоящее время дикая лошадь Пржевальского даже в Монголии встречается очень редко. Поэтому учёные поставили своей задачей сохранить это животное от полного исчезновения.

Лошадь Пржевальского здоровее и выносливее домашних, не болеет свойственными им болезнями, неприхотлива к корму, поэтому получение гибридов от скрещивания домашней лошади с лошадью Пржевальского приобретает особенный интерес.

Гибриды отличаются резвой рысью и большой выносливостью. Они дают потомство, но, к сожалению, их строптивый и злой характер мешает проводить работу, при помощи которой можно восстановить этот исчезающий вид.

Поддержание вида дикой лошади Пржевальского возможно теперь только путём скрещивания с домашними лошадьми, а затем с их потомством. Кобылица, унаследовавшая рыжеватую масть лошади Пржевальского, оказалась плодовитой, что доказывает родство домашней лошади с дикой монгольской.

Особенно хорош ее сын Онгон, красивый, крепкий жеребец, который значительно крупнее своего родителя. Содержится он в отдельной вольере, рядом с другими копытными животными.

К рабочему, ухаживающему за ним, он относится спокойно, но чужих не любит: дико косит карими горячими глазами, бросается на решётку, поворачивается задом и пытается лягнуть подошедшего человека.

Однажды вечером мне пришлось долго наблюдать за ним. Наступил тот тихий час, когда все посетители и служащие, разносившие корм по загонам, ушли. Онгон заканчивал свой ужин.

Вдруг он подошёл к решётке, за которой я стояла, с силой брыкнул задней ногой, поднял морду и громко заржал. Затем стал носиться кругами по своему загону, всё ускоряя бег, откинув гордую голову, распустив хвост и непрерывно испуская громкие, словно призывные звуки.

Маленький Приз, сосед Онгона, — стройное животное желтоватой масти с чёрными полосками по туловищу и ногам — сначала подошёл вплотную к проволочной решётке и долго как бы с недоумением смотрел на взбунтовавшегося товарища; затем, высоко взбрыкнув ногами, стал так же кругами носиться по своей вольере.

Онгон, продолжая громко ржать, носился по кругу. Казалось, открой только ворота — и дикая лошадь Пржевальского такая мирная и спокойная днём, как ветер, унесется в далёкую степь, дышащую покоем, вечерней прохлады и пьянящими запахами увядающих трав.

Прибежали сторожа и ласковыми окриками и уговорами успокоили взбудораженных животных. Онгон, тяжело поводя лоснящимися от пота боками, покорно опустив голову, пошёл к своему стойлу.