Утка-дуплогнездник водоплавающая птица

К рассказам об утках, живущих в дуплах деревьев, многие относятся с недоверием, и даже сами охотники иногда воспринимают их как «охотничьи рассказы». Действительно: водоплавающая птица утка, а почему-то садится на дерево, вылетает из дупла...

Для некоторых видов уток такое явление вполне закономерно. Прежде всего, это нырок— гоголь, селезни которого обращают на себя внимание охотников весной своим совершенно по-особому звучащим полетом. Гоголь обыкновенный гнездится почти по всей лесной полосе, и встретить его в гнездовую пору у нас вполне возможно.

Искать его гнезда надо в прибрежной полосе леса, где растут дуплистые деревья, — например, крупные осины, в дуплах которых эта утка чаще всего и гнездится. Гоголь охотно поселяется и выводит птенцов также в искусственных гнездовьях — в дуплянках, повешенных на дереве, о которых было известно в народе очень давно. В старину на Руси, в северных районах, существовал даже особый промысел — сбор яиц и гнездового пуха гоголя обыкновенного путем привлечения его в специальные дуплянки, изготовляемые из обрубков старых деревьев.

Любопытно, что у гоголя нередко две самки откладывают яйца в одно гнездо. В таком случае в одной дуплянке оказывается 20—26 яиц. Известна даже кладка из 30 яиц. У гоголя яйцо, как и у остальных уток, крупное, размером с куриное (около 60 граммов), и вполне естественно, что гоголиный промысел мог заинтересовать прежнего крестьянина. Имеются указания на то, что в некоторых районах нашего севера этот варварский способ сбора утиных яиц существует и в настоящее время.

В современных охотничьих хозяйствах и в заповедниках гоголь привлекается в искусственные гнездовья. Привлекают, конечно, не для того, чтобы собирать яйца, а с целью увеличения численности этих уток, представляющих несомненный интерес с точки зрения спортивной охоты. Привлекать гоголей надо на такие участки побережья, которые раньше других освобождаются ото льда и представляют собой хорошие кормовые угодья. Особенно благоприятны места, находящиеся неподалеку от устьев рек и ручьев, впадающих в озера или водохранилища.

Помимо гоголя в дуплах деревьев гнездятся еще древесная утка-мандаринка, красная утка, или огарь, а также два вида крохалей — большой и луток. Мандаринка распространена лишь в бассейне Амура, а красная утка — на юге и востоке страны, но отмечалась гнездящейся в дуплах преимущественно в Казахстане. Большой же крохаль и луток — жители северных областей. Они, так же, как и гоголь обыкновенный, встречаются местами и в Ленинградской области.

Однако даже специалисты знают биологию уток-дуплогнездников, как правило, по книжкам. Дело в том, что в период размножения эти утки держатся скрытно и редко попадаются на глаза. Поэтому мало кому приходилось наблюдать гнездовую жизнь гоголя, большого крохаля или лутка во всех подробностях. А между тем в биологии этих уток есть такие стороны, которые не могут не заинтересовать любого натуралиста — настолько они кажутся необычными и даже маловероятными, если исходить из общих, широко распространенных представлений о повадках птиц утиной породы.

Для многих, например, является загадкой вопрос — каким образом утята, эти однодневные маленькие пуховички, выбираются из глубокого дупла? Что, утка-мать сама переносит их на воду в клюве или на спине? Так утверждают некоторые охотники, которым не приходилось видеть, как это происходит. Или, может быть, птенцы сами выпрыгивают из дупла?

Но почему тогда они не разбиваются, падая на землю с большой высоты? Ведь известны случаи гнездования уток-дуплогнездников на высоте 10, 18 и даже 20 метров, причем дупла, в период выхода птенцов из гнезда, оказываются расположенными обычно над землей, на некотором расстоянии от берега и значительно реже над водой, на участках затопленного прибрежного леса.

Так или иначе, но утята в конце концов оказываются на воде целыми и невредимыми. Но как всё-таки происходит процесс оставления гнезда и выход птенцов на воду? Этот вопрос долгое время интересовал и меня. Хотелось самой, собственными глазами увидать всё и во всех подробностях. Всегда личный опыт обогащает человека во много раз больше, чем любая книга.

И случай представился летом, когда с группой студентов-зоологов мне и моему другу пришлось проводить орнитологические экскурсии на Карельском перешейке. Нам повезло. Удалось не только подсмотреть интимные стороны гнездовой жизни утки-дуплогнездника, но даже заснять весь процесс выхода утят из дупла.

Мы экскурсировали по западному побережью Ладоги, в районе устья Вуоксы. Здесь лес и вода — повсюду рядом, а береговая линия с песчаными отмелями и участками тростников образует прекрасные угодья для обитания выводков различных уток. Такое сочетание условий позволяло предполагать наличие в этих местах и дуплогнездящихся уток, особенно крохалей.

Их здесь оказалось два вида — большой крохаль и средний, или, как его чаще называют, длинноносый. Хотя была уже середина июня, но селезни обоих видов всё еще держались в районе гнездования, продолжая щеголять своим брачным нарядом. Они плавали или поодиночке, или по два вдали от берега, на открытой воде, но в бинокль можно было хорошо различать почти белых, с черно-зеленой головой, больших крохалей и более темных, с коричневой, заштрихованной грудью, но тоже темно-головых и с хохлом — длинноносых.

Нам было известно, что длинноносые крохали гнездятся в камнях или прямо на земле среди травы. Большие же крохали — дуплогнездники, нас особенно заинтересовали. Самок с выводками не удавалось обнаружить. По всему было видно, что у большого крохаля, несмотря на ранний прилет, гнездовой период еще не закончился.

Селезни еще продолжали преследовать одиночных самок, по всей видимости, потерявших свои первые кладки. Водоплавающая птица парами летала вдоль береговой линии — впереди утка, сзади селезень. По временам они залетали в лес и кружили там, очевидно выбирая место для гнездования. Было совершенно ясно, однако, что основная часть самок большого крохаля, сидит на гнездах. Но где и как их искать?

К нашей радости, при обследовании прибрежной полосы леса были обнаружены дуплянки-гоголятницы, повешенные на деревьях. Впоследствии оказалось, что эти искусственные гнездовья вывешивают здесь егеря Сосновского лесоохотничьего хозяйства. Сразу же было организовано обследование дуплянок.

В первый день удалось просмотреть 60 гнездовий. 43 дуплянки оказались пустыми, но остальные были заселены различными птицами. В четырех оказались гнезда мелких сов — мохноногих сычей с птенцами. Были найдены также запоздалые кладки скворцов, больших синиц, горихвосток и вертишеек. Однако в пяти дуплянках сидели какие-то крупные птицы, которые громко шипели и щипались, когда мы ощупывали их руками.

В одной из дуплянок, укрепленной на сосне, на высоте четырех метров, через щель приподнятой нами крышки виднелась крупная длинноклювая утка с втянутой от испуга в плечи рыжей головой. Это была самка крохаля. Осторожно, не производя резких движений, мы достали, осмотрели и снова подложили под птицу всю ее кладку. Она состояла из восьми крупных яиц, значительно крупнее куриных, с желтоватой гладкой скорлупой. Кладка была средних размеров (в гнездах крохалей находили до 15 яиц).

Яйца были сильно насижены, но еще не наклюнуты. До вылупления оставалось несколько дней. Как это характерно для всех уток, кладка лежала на пуховой подстилке. Пух, который водоплавающая птица сама выщипывает из своего тела, был очень светлый, почти белого цвета, — характерный признак гнезда большого крохаля.

Теперь хоть не уходи из леса! Пропустишь день-другой, а в гнезде уже одни скорлупки, и не увидишь, как птенцы выбираются из дупла. Но удача сопутствовала нам. При следующем же осмотре гнезда оказалось, что все яйца наклюнуты и с часу на час можно ожидать вылупления, причем почти одновременного во всех восьми яйцах.

Все они уже имели большие трещины, сквозь которые был слышен писк птенцов. Даже сильно подавленное яйцо, с подгнившим боком, и то пищало! Крохалиха продолжала всё так же ревностно оберегать кладку: шипела, щипалась, но по-прежнему позволяла вынимать из-под себя яйца и класть их обратно. Под кроной соседнего дерева устроили закустовку, организовали неотступное наблюдение за гнездом. Однако даже к вечеру птенцы всё еще не освободились от скорлупы.

Вылупление произошло ночью, так что утром, забираясь рукой под утку, мы пересчитывали уже не яйца, а бойких, пушистых утят. Их было восемь. Все крепкие, здоровые, горячие на ощупь.

Надежда на скорый выход утят не оправдалась. Крохалиха целые сутки сидела в дуплянке, обогревая птенцов. Лишь рано утром следующего дня утка-мать наконец вылетела. Несколько раз птица возвращалась и, подавая голос, летала кругами над гнездом. Утята лишь пищали, но не выходили в течение нескольких часов. Наконец долгожданный момент наступил.

В один из прилетов утка-мать подлетела особенно близко и несколько раз громко позвала. В ответ на ее хриплое «карканье» сначала внутри дуплянки поднялась возня и затем крохалята-пуховички стали вылезать из дуплянки и выпрыгивать из нее. Всё происходило очень стремительно.

Вслед за первым утенком сразу же, без промедления, в летке появлялся и прыгал второй, затем третий и т. д. Утята быстро вскарабкивались по внутренней стенке дуплянки, взбирались на край летка и, едва поглядев на новый и незнакомый им мир, один за другим бодро прыгали вниз с четырехметровой высоты. Перед прыжком они поджимали ноги и упирались ими в край летка.

Затем следовал сильный толчок вперед и вверх и, описывая дугу, утенок летел вниз подальше от ствола, у которого могли оказаться опасные развилки веток и острые сучки. Это было не простое падение. Это был их первый «полет». Очутившись в воздухе, утенок первое время сохранял равновесие и планировал, напряженно вытянувшись и расправив крохотные крылышки и плавательные перепонки лап. Однако приземлялись утята уже как попало, ударяясь о землю брюшком, боком или даже спиной. Затем сразу же отбегали и затаивались под кустиком черники.

Оказывается, удар о землю для них не так уж страшен. Способность к планированию, незначительная масса утенка и амортизирующее действие упругой лесной подстилки — всё это почти исключает возможность увечья и гибели пуховичка. Возникшая через 2—3 минуты громкая перекличка собрала всех птенцов вместе.

Некоторое время они тесной кучкой грелись на солнце, а затем гуськом, один за другим, отправились в путь, к воде. Голос матери служил им ориентиром при выборе направления. Бежали крохалята очень быстро, семеня ногами не хуже сухопутных птиц. Их долгий путь, около двухсот метров, шел сначала через лесную чащу, затем через заросли вереска и прибрежные дюны.

Вот наконец и Ладога с ее кормными отмелями и прозрачной водой! Сойдя на воду, птенцы сначала долго пили, потом стали резвиться, быстро плавать, хватать комаров, нырять. Сразу же проявилась типичная крохалиная повадка — высматривать добычу, низко погрузив голову в воду, а затем — нырять.

Не обращая внимания на нас и на звавшую их издали крохалиху, утята продолжали самостоятельную охоту. Так продолжалось до тех пор, пока осмелевшая водоплавающая птица утка, подлетев ближе, не шлепнулась на воду около птенцов. Тогда они с какой-то удивительной легкостью поплыли, почти побежали по воде, вслед за матерью, которая быстро стала уводить их от берега в открытую Ладогу.