Речные животные бобры за работой

Сегодня я, наконец, увидала бобров за работой. Еще утром мы с Алешкевичем договорились, что поплывем вечером на лодке по Березине, вниз от Сергучевского канала, к озеру Палик, — посмотреть, как трудятся речные животные бобры. В путешествие мы отправились около девяти часов вечера.

Деятельность бобров начинается, как известно, после захода солнца. В сентябре наибольшую активность они проявляют с девяти часов вечера до двух часов ночи. В свои хатки бобры возвращаются после кормежки и строительной работы один за другим приблизительно около пяти-шести часов утра.

Ночь обещала быть тихой и светлой. Сначала мы пользовались веслами, гребли размеренно и спокойно. Потом, чтоб не производить лишнего шума и не пугать речных животных, совсем перестали грести. Наша легкая лодка медленно, едва заметно продвигается вниз по течению реки. Она словно скользит по черной, глубокой воде. Весла лежат на дне лодки, мы их не трогаем. Сидим молча и не шевелимся, плывем вдоль берега. С левого борта густой лозняк. Справа — широкая болотистая пойма. Извилистая река делает здесь поворот.

Алешкевич осторожно ухватился за черный сук, торчащий с берега, и бесшумно подтягивает лодку в небольшой залив, почти со всех сторон замаскированный кустами лозняка. Лодка остановилась. Тонкие гибкие ветви скрещиваются над нашими головами. Из-за толстого ствола старой вербы, склонившейся над водой, хорошо виден довольно широкий плес, освещенный луной. Плес находится от нас метрах в пяти-шести. Наблюдения за бобрами отсюда будет вести удобнее. Вокруг чернеют силуэты деревьев и кустов.

В посеребренной светом луны воде много кувшинок. Со стороны плеса доносится однообразный характерный звук, точно кто-то скребет быстро и сильно чем-то острым по дереву. Впечатление такое, будто что-то грызет большая мышь.

Во влажном ночном воздухе этот звук, — шорох или скрежет, не знаю, как его лучше назвать, — далеко разносится над рекой. Мы услышали его задолго до того, как тихо подплыли к своему укрытию. Теперь он прекратился, с тем, чтобы через несколько минут возобновиться с новой силой. Каким очаровательным казался мне этот удивительный звук!

Глаза мои освоились с обстановкой, привыкли к резкому контрасту между холодным серебристым светом луны и густыми черными тенями. Я стала лучше разбираться в окружающих предметах, отличать их, замечать отдельные детали. Напряженно всматриваюсь в освещенную луной поверхность плеса, в очертании противоположного невысокого берега.

Наконец я заметила темный силуэт бобра. — Вот он!..— чуть не вскрикнула я. Переваливаясь с боку на бок, бобр копошится возле дерева. Его плоский хвост волочится по траве, поворачивается в разные стороны. Бобр поднялся на задние лапы, опираясь на хвост. Короткими передними лапками он ухватился за ствол молодой осины. И сразу снова послышался характерный звук пиления резцами по дереву. Только теперь я заметила, что бобр не один. Возле него зашевелился второй. Он взялся за ствол с противоположной стороны.

Прошло несколько минут. В ночном воздухе послышался гулкий треск. Дерево начало клониться в сторону реки. Речные животные прекратили работу. Прислушались. Треск повторился. Оба бобра отодвинулись от ствола. Еще через минуту дерево зашумело ветвями и рухнуло вершиной в воду, подминая лозняк и маленькие березки на берегу. Сонная река всколыхнулась. Брызги летят во все стороны.

Весь этот шум как будто испугал бобров. А может, они услышали Алешкевича, кашлянувшего в этот момент.

Первый из бобров тяжело и неуклюже заскакал в сторону берега... У самой воды он оглянулся по сторонам, зашипел и бросился в реку головой вниз. Хвост его мелькнул над берегом и с силой хлестнул по воде. Звук от удара разнесся далеко по окрестности. Бобр скрылся под водой. И сразу на поверхности реки появилась и быстро разошлась серебристая дорожка мелких пузырьков. Это был воздух, выдохнутый из легких бобром, плывущим под водой.

Куда делся второй бобр, я не успела заметить, но и его на берегу уже не было. Мне показалось, что он скрылся в траве, возле самой воды. Прятаться нам теперь не было необходимости.

— Они вылезут на берег еще не так скоро, — громко сказал Алешкевич. Пень осины белеет в ночи своей заостренной, расщепленной вершиной. Мы выходим из лодки и осматриваем спиленное бобрами дерево.

— Чистая работа! — смеется Алешкевич. Он берется за свой стальной метр и, приложив его к срезу, объявляет: — Двадцать три сантиметра в поперечнике!.. Но это что! Глупости! На Жартайке бобры спилили несколько деревьев, имевших по пятьдесят — шестьдесят сантиметров. Был даже случай, когда они свалили старую вербу немного больше метра в диаметре. А с этой осиной они справились, вероятно, за один прием. Хотя, может, и вчера еще начали, — кто их знает!

Иногда бывает, что речные животные начнут грызть дерево и бросят, а потом, через несколько дней, снова возьмутся и повалят. Теперь, когда мы отъедем и все вокруг успокоится, бобры вылезут из воды и прежде всего очистят ствол от веток и сучьев. Листья и кору с молодых веточек тут же съедят, пока они свежие. Все остальное пойдет в кладовую, в запас, на зиму.

Мы вывели лодку из залива и поплыли назад. Яркая луна по-прежнему освещает реку. В лодке я расспрашиваю Алешкевича о том, как делают бобры свои кормовые запасы на зимнее время и где они их хранят.

Пока мы доплыли вверх по реке до устья Сергуча, егерь мне все подробно объяснил.

— Готовить себе корм на зиму, — сказал он, — бобры начинают в конце сентября или в начале октября и занимаются заготовками на протяжении всего ноября. Запасы эти состоят из осины, ивы, березы и иногда черемухи. Но больше всего они любят осину. Если нет осины, они кормятся ивой. Если же и ивы не хватает, берутся за березу.

— Где же у них кладовая? Заготовленные и очищенные ветки речные животные опускают в воду, недалеко от хатки, в глубоком месте, где нет течения. Срезанные палки и ветки они втыкают заостренным концом в землю под берегом. Когда вода замерзнет, бобр, выплывая из подводного отверстия своей хатки, может кормиться этим запасом подо льдом, не вылезая на поверхность.

Сказанное Алешкевичем подтвердил потом и Леонид Васильевич, которому я рассказала о результатах нашей экспедиции. Надо еще добавить, — сказал он, что наши наблюдения за бобрами показали, что перед листопадом питательные вещества переходят в ствол и ветки осин, откладываются в коре и древесине, поэтому деревья, срезанные бобрами осенью, более питательны.