Меню

Родина моя 24.07.2013

Красная заря в тайге

Березовый лес

Ленька заблудился в тайге. Сидит он под кедром, вздрагивает при каждом ночном шорохе и беззвучно плачет. Вот что-то треснуло в темноте, фыркнуло. Ленька замирает, напрягая слух. Тихо. Видать, показалось. Парнишка всхлипывает и вспоминает, что было днем.

Утром привел дед Леньку на покос грести сено. До обеда они ворочали граблями длинные валки — помогали горячему солнцу выгонять ночную сырость. Вскоре валки просохли, стали трещать и звенеть. И тогда дед велел Леньке сгребать их в груды, а сам принялся четырехрогими деревянными вилами сметывать эти груды в копны. Когда он высоко поднимал над головой навильник гремучего сена, Леньке казалось, будто перед ним стоит не дед, а лесной великан с зеленой грозовой тучей. Это, пожалуй, было единственное, что ценил Ленька в своем дедушке — силу. В остальном он считал деда чудаком.

Никак не мог, например, взять Ленька в толк, как это он, дед, такой сильный человек, может по часу слушать пение пичуг или разглядывать бабочку до тех пор, пока она не улетит. И что в ней интересного, в этой букашке-таракашке? Непонятный он человек. Примется Ленька ему про бокс, про футбол что-нибудь говорить — он этак внимательно выслушает, а потом и скажет: — Сила есть — ума не надо. Вон медведь, например, два на два не помножит, а его все боятся. Правда, Ленька?.. Пойдемка лучше на речку, я тебе голубого окуня покажу.

Пока идут, всю дорогу про зверюшек, птичек да про рыбок рассказывает. А что толку? Все равно от этих рассказов Ленькиной команде не легче: Федька-вратарь ногу вывихнул. Придут на берег, Ленька сердито спрашивает: — Ну, где твой голубой окунь? Показывай! А дед отвечает: — Чтобы его увидеть, Леня, надо пристальней смотреть вокруг. Когда все разглядишь подле себя и поймешь, он тогда и объявится. Напоследок. Смотри, какая красотища-то на речке! Не вода — золото алое. А это кто там посвистывает? Куличок с кулачок. Видишь его, длинноносого?

И верно: в осоке какая-то птичка сидит, на танк похожая, а в реке красная заря отражается. Хорошо, красиво! Да только Ленькиной команде от этого не легче: нога-то у Федьки не гнется. И пускай хоть самого голубого кита обещает сейчас показать тебе дед — ты останешься равнодушным.

Красная заря

Сегодня дед тоже чудил. Что-то все о грибах рассказывал: будто они людей любят, жмутся к ним. Затем опять о птицах долго говорил, о зверье. Кончил дикими травами, которые можно якобы есть. А зачем их есть, когда в огороде всего полно. Ленька не слушал его. Он думал о футболе: нынче вечером у него состоится игра, в которой он должен заменить Федьку-вратаря. То и дело он поглядывал на покос. Неубранного сена оставалось еще много.

Чтобы не опоздать на игру, надо было спешить. И Ленька греб, обливаясь потом. Но как он ни торопился, все сено до захода солнца убрать не удалось. Оставалось сметать всего копны три, когда дед вдруг произнес: — Хватит, Ленька, отсыревает сено. Завтра закончим. А сейчас пойдем-ка на Лихов омут, я там перемет позавчера бросил. Налимов, поди, уйма. Пошли вытаскивать!

— Ночевать, что ли, будем? — насторожился Ленька. — А то что же еще? Не бить же ноги туда, сюда — и в поселок и обратно. Сварим уху, поболтаем у костра — да и под копну. Ночью филина послушаем, выпь. Ты ведь не слыхал небось?

Ленька помрачнел и тихо попросил: — Я сегодня на воротах. Если не приду, ребята мне бока намнут. Отпусти, деда.

Дед окинул внука насмешливым взглядом, покачал головой и промолвил свое: — Ну понятно: сила есть — ума не надо. Что же, ступай. Только вот что, дорогу-то хорошо помнишь? — А то нет? Сто раз хаживал, — повеселел Ленька.

— Беги по тропке, никуда не сворачивай. Не то заблудишься. Понял?

Но Ленька не ответил: он весь уже был в воротах своей команды. Быстро собравшись, он бросил деду «до свидания» и вприпрыжку пустился к ельнику. Стерня под его ногами скоро оборвалась, и он углубился в подлесок. Отыскал в нем тропу, ведущую к поселку, и рысцой побежал к дому.

Лес на его пути становился все чаще и глуше. Но это Леньку не пугало: тропа была торная и знакомая. Если скакать во весь дух и нигде не задерживаться, то часа через полтора можно уже быть на школьном стадионе.

— Пас налево! Пас направо! — лихо перепрыгивал Ленька через пни.— Удар по воротам! Гол!..

Он плюхнулся на мягкий мох и замер, переведя дыхание. Потом огляделся и по приметам, известным только ему одному, определил, что не одолел еще и четверти пути.

«Кажется, все же опаздываю, — заключил он.— Придется бежать прямиком. Места я тут знаю хорошо. Если, например, свернуть направо, то выйдешь к реке Уйманке, а если налево — как раз к поселку».

И, ни о чем больше не раздумывая, Ленька вскочил на ноги, смело сошел с тропинки и углубился в лес. Вначале идти было легко: нигде ни коряг, ни пней, подлеска и того не виднелось. Ходьбу замедляли только высокая трава да прошлогодние дубки.

И вдруг перед Ленькой выросла стена из сухого валежника, опутанного диким хмелем. Он остановился, прикидывая в уме, с какой стороны ее лучше обогнуть. Но палый лес тянулся в обе стороны нескончаемым валом. Почесавшись от досады, Ленька решил идти напрямик и полез вглубь бурелома между сучьев, словно между ребер погибшего чудовища.

Никогда еще не доводилось ему попадать в такую трущобу. Сверху и снизу, со всех сторон окружили его колючие сучья, сухие ветки, мох-бородач и сети из таежного хмеля. Ленька вынул из-за пояса легкий топорик и принялся прорубать им дорогу. Рубил долго, упрямо, без отдыха. Наконец бурелом оборвался, и Ленька очутился на небольшой поляне. Глянув на небо, он забеспокоился: над лесом уже загорелась вечерняя красная заря. Ленька знал: в поселке сейчас начинается игра в футбол.

«Надо лететь как ракета!» — заключил он и уже было кинулся бежать, как вдруг замер: все вокруг показалось ему незнакомым. Где это он? Что за поляна? Куда идти дальше? Эти вопросы пчелиным роем закружились в его голове. «Заблудился!» — с испугом понял он.

Не зная, в какой теперь стороне поселок, Ленька зашагал наугад. Забрел в темный кедрач и, утопая во мху, двинулся на ближайший просвет. Просветом оказался березовый лес. Миновав его, Ленька уперся в непроходимое болото и нехотя повернул обратно. Оглядевшись еще раз вокруг и не приметив ни одного знакомого предмета, он решил немедленно отыскать бурелом, пробраться сквозь него по своему следу и вернуться на тропу.

Но не тут-то было: бурелом словно ветром сдуло. Куда бы ни направился Ленька, все везде оказывалось новым: и кедрач не тот, и поляна не та, и все не то...

Наступили сумерки. Ленька с грустью представил себе, как его друзья, закончив сейчас игру в футбол, расходятся по поселку. «Интересно, кто победил — они или мы?»— прищурился Ленька и вдруг поймал себя на том, что думает не о деле.

Пока было светло, ему казалось, что он так или иначе выберется из леса. Но теперь стало ясно: придется заночевать в тайге. А это не обещало ничего хорошего. И Леньку вдруг обуял страх.

Он в панике бросился бежать, сам не зная куда. Споткнулся и лицом полетел в крапиву. С визгом вскочил на ноги и завопил что было мочи: — Помогите!.. Прислушался, потирая горящее лицо исцарапанными руками. В ответ — ни звука. Только гудит комарье. Он закричал снова, и снова тайга ответила молчанием. Даже эхо не откликнулось. Он звал, пока не охрип.

Стемнело. Деревья слились в одну черную стену. Вверху эта стена кончалась силуэтами еловых вершин. На фоне светлого неба они казались острыми башнями древнего замка. В этих башнях виднелись оконца — просветы между ветвями. Ленька приметил, как в одном из них появился кто-то лохматый и затаился. Мурашки побежали по спине Леньки. Он медленно и бесшумно попятился и юркнул за ствол кедра.

«Фу-бу!» — вдруг раздалось в башне. Ленька вздрогнул и осторожно выглянул из-за дерева. Оконце башни опустело, а по лесу неслось таинственное шуршание.

Сибирский олень

«Бэуу!» — по-бычьи замычал кто-то на болоте. У Леньки от страха застучали зубы. Он крепко сжал руками топорик, опустился на землю и замер, прижавшись спиной к стволу... И вот он сидит и беззвучно плачет. «фу-бу! — вновь раздается жуткий крик, переходящий в хохот: — Ха-ха-ха...»

Это филин вышел на свою ночную охоту. Добрая, полезная птица — мышей ловит. Но Ленька этого не знает, хотя мог бы и знать: дед о филине много раз ему говорил, да только Ленька прослушал. Вот сейчас и дрожит. «Бэуу!..» — опять повторяется на болоте.

Это тоже не опасно: выпь зверей пугает — засунет клюв в воду и бурлит. Небольшая забавная птица, а Леньке страшно. Страшнее, чем удар по воротам с одиннадцати метров. Леньку лихорадит.

Вдруг в темноте раздаются чьи-то шаги: кто-то грузный бродит по кустам. Шуршит листва, потрескивают сухие ветки. «Медведь?» — перестает дышать Ленька.

Его больно кусают муравьи, забившиеся под рубаху, но он терпит, стиснув зубы. «И-у...» — тягуче раздается над головой.

И тотчас Леньке на плечо падает с кедра прошлогодняя шишка. От неожиданности парнишка с криком вскакивает и замахивается топориком на невидимого врага. В тайге разом все умолкает. Только слышно: кто-то тяжелый, ломая сучья и ветки, удирает прочь от Леньки.

Это марал, большой сибирский олень. Бояться его нечего: еще не случалось такого, чтобы он напал на человека. А шишку нечаянно уронила сова, прокричавшая свое тягучее «и-у».

Тихо и темно в тайге, Ленька вновь опускается на землю и настороженно озирается по сторонам. Вдали вспыхивают два зеленых огонька и пропадают. А под ближней корягой кто-то все время роется, попискивает и скребется. Страшно Леньке. Он трясется, съежившись под кедром.

Сон проворнее страха, и уставший, измученный Ленька вскоре засыпает. Ни комарье, ни муравьи и никакие лесные звуки уже не могут заставить его открыть глаза. Всю ночь ему снится одно и то же: будто он стоит в воротах и ловит мячи, которые, попав ему в руки, вдруг превращаются то в ежа, то в огромную жабу или в клубок красных змей...

Просыпается Ленька от страха. Его снова трясет, во рту пересохло, хочется пить.

Утро. Травы, кусты, ветви деревьев — все покрыто росой и окутано легким туманом. Тайга пробудилась — поет, звенит. Песнями заливаются дрозды, громко кричат черноголовые славки, надсадно каркают кедровки, по-журавлиному курлычет черный ворон.

Ленька поднимается с земли и, покачиваясь, бредет, сам не зная куда. Случайно натыкается на родничок и жадно пьет вкусную ледяную воду. Напившись, гадает, в какую сторону идти дальше. Ему бы направиться вниз по течению ручейка, ведь ручеек всегда впадает в реку, а на берегу реки обязательно стоят какие-нибудь домишки. Но Леньке это невдомек, и он удаляется прочь от родника. Парнишка даже не умеет определить, где север, а где юг, хотя по веткам деревьев сделать это проще простого: на северной стороне дерева ветки всегда реже, а ствол обрастает лишайником.

— Эге-ге-гей! — кричит Ленька, но никто не откликается на его печальный зов.

Леньке хочется есть. Вокруг много вкусных трав: пиканы, стебли медуницы, саранки, лесной горошек, на камнях молодило... Но Ленька не ведает про это и ищет какую-нибудь ягоду, а ее, как нарочно, нет и нет.

Пробродив полдня, парнишка неожиданно оказывается на том самом месте, где провел ночь: — Тю-ю... Вот так штука! Он подходит к коряге, под которой кто-то копался ночью, и обнаруживает несколько холмиков свежей земли, вытолканной из-под дерева. — Да это же крот! — улыбается Ленька.

В пустом желудке от голода начинаются рези. Ленька опускается на землю. Когда боль унимается, он решает забраться на кедр.

С вершины высокого дерева хорошо просматриваются дали. Километрах в десяти виднеется белогорье. У его подножья должен где-то находиться поселок. Выясняется, что Ленька ушел от него в противоположную сторону. «Сейчас примерно полдень, — рассуждает Ленька. — Значит, юг там, где солнце, а мой дом в обратной стороне — на севере».

Спустившись с кедра, Ленька направляется к поселку по солнцу. Идет час, другой, третий... Но поселка нет и нет, даже никаких человеческих следов не попадается на его пути.

— Что за чудеса? — вслух удивляется растерянный Ленька. — Ведь точно иду по солнцу, равняюсь тени от деревьев!.. Парнишке и в голову не приходит, что тени тоже не стоят на месте, а уплывают незаметно вправо. Леньке бы время от времени брать левее, но у него не хватает на это соображения.

На небольшой поляне Леньку останавливают грибы... Много грибов! Раньше они тоже попадались ему, но редко и не так кучно. Если бы Ленька помнил рассказы деда, то знал бы: где много грибов, там часто бывают люди. Собирая грибы, они уносят с собой молодые и ядреные, а старые грибы бросают. Из них высыпаются споры и попадают в землю. Так, сам того не замечая, человек сеет грибы. Чем больше грибов, тем чаще, значит, бывает здесь человек. Стало быть, где-то неподалеку должна находиться тропинка. Леньке бы поискать ее, но он ковыляет куда глаза глядят. От голода у него кружится голова, и он чуть не валится с ног.

Кусты смородины

К счастью, взгляд его натыкается на кусты смородины, и он с жадностью набрасывается на бурые ягоды. Объедает один куст, другой... Много съел, а есть все хочется. «Отдохну малость, — думает Ленька, — а потом опять буду есть. И не перестану, пока все кусты не объем».

Но страшно: голод вдруг проходит, и Леньку начинает одолевать сон. Чтобы не валяться на голой земле, он принимается сооружать себе постель из мха и травы.

— Ночью не выспался, досплю сейчас, — бормочет он, сдирая толстый слой мха с трухлявого дерева, и вдруг с визгом отскакивает в сторону, увидев на оголенной части ствола двух бурых змей.

Они поднимают головы, шевелятся. Леньке кажется, змеи хотят броситься на него, и он опрометью кидается прочь от страшного места. Бежит минуты две, перемахивая через валежины, и грохается на землю, споткнувшись о пихтовый сук.

Поднимается и начинает ощупывать себя. Кости целы, зато на лбу наливается огромная шишка, а перед глазами кружатся желтые искры. Топорик и сетка потеряны, брюки и куртка висят на нем клочьями. — Ой!..— принимается он голосить, представив, какую баню задаст ему за это мать.

Он плачет громко, без стеснения: кто его может услышать в тайге! Но и тут получается у него промах: чьи-то руки берут его сзади за плечи. — Ай! — вскрикивает Ленька. — Как жив-здоров, футболист? — Дедушка! — оборачивается Ленька. Перед ним стоит его дед с ведром грибов. Улыбается, изучающе осматривая внука.

— Хорош...— насмешливо произносит он.— Я тебя давно заприметил. Иду с покоса и думаю: дай загляну на полянку — может, грибы появились. Так и оказалось. Собираю их и вдруг вижу: ты тоже здесь, мох дерешь. Вот так фокус, думаю. А ты по что это как ошпаренный побежал? — Змеи там. — Это те, что на стволе? Так это же не гадюки, а медянки. Они не ядовитые. Чего их бояться? Эх, ты!..

Ленька сидит, пряча от деда лицо. Тот надевает ему на голову кепку, которую подобрал в кустах, подает топорик: — Держи, пугало огородное.

— Заблудился я, дедушка...— всхлипывает Ленька. — Да уж вижу, можешь не объяснять. Живешь в лесу, видишь лису, а думаешь, это футбольный мяч. Сила есть — ума не надо, Или как?

Ничего не ответил деду Ленька. Но когда они подходили уже к дому, робко спросил: — Дедушка, мы скоро опять пойдем голубого окуня смотреть?

Дед остановился, внимательно поглядел на внука, но не сказал ни слова, только довольно улыбнулся.

Увы, комментариев пока нет. Станьте первым!

Есть, что сказать? - Поделитесь своим опытом

Данные не разглашаются. Вы можете оставить анонимный комментарий, не указывая имени и адреса эл. почты