Ловля леща в проданной лунке

Однажды в конце зимы представился мне случай посетить одну из замерзших рек, на которой я часто бывала летом. Хотелось половить из-подо льда в местах, где каждый кустик на берегу, каждый омут и изгиб реки были так хорошо знакомы.

Я выбрала место на середине небольшого залива, защищенного высоким бугром и несколькими чахлыми деревцами. Лед был основательный, и пока я пробила две лунки, разбирала снасти и ставила поплавочные удочки, окончательно рассвело и солнце вот-вот готово было показаться из-за горизонта.

Первые поклевки разочаровали меня: ловля леща была неважной, брала мелочь. В течение двух часов я натаскала около трех десятков небольших окуней и плотичек. Я смотала удочки и, продвинувшись шагов на триста в сторону, пробила несколько свежих лунок. Но и они не принесли мне счастья.

Я решила отойти еще дальше и половить в том месте реки, где в нее вливается ручей. Там, по моим летним наблюдениям, я могла рассчитывать на удачу.

Налево от меня спускалась с горы деревенская улица. Заснеженные крыши изб блестели под скудными лучами зимнего солнца. Там, где дорога спускалась ко льду, стояла зеленая «победа», и шофёр, засунув руки в карманы, бегал вокруг машины, часто притопывая и подпрыгивая.

Несколько в стороне на льду расположились два рыбака. Я подошла к ним поближе. Один из них, пожилой, грузный мужчина, был одет в черное пальто с меховым воротником, каракулевую шапку и большие валенки с галошами. Он сидел на высоком, окрашенном в зеленый цвет ящике, широко расставив ноги и упершись в них руками в кожаных перчатках.

Его компаньон возился с удочкой, распутывая леску, и попеременно дул на обе руки. Он был невысокого роста, худощав.

— Ну как? Поклевки есть?

Пожилой мужчина бегло взглянул на меня и что-то пробурчал в ответ. Его товарищ, будто стараясь предупредить мой новый вопрос, ответил:

— Да так... помаленьку... Поклевывает. Мы недавно здесь, еще приловиться не успели. Мелкая тут рыбка, внимания не стоит...

Я пробила лунку шагах в тридцати от них и поставила удочку. У меня начались поклевки, брала мелочь, и я на некоторое время отвлеклась от соседей.

— Надул он нас, мошенник! — услышала я недовольный густой голос. — Совсем рыбы нет! А ты еще подбил меня, говорил, что всё в порядке будет. Вот тебе и в порядке!

Я искоса стала наблюдать за рыболовами.

— Извините, Федор Акимович, — разводя руками, говорил худощавый, — сам не ожидал, что так получится. Да и кто ж его знал, что он, простите за выражение, в дураках нас оставит!

— Думать надо было, а ты: продай, продай! — пресек его Федор Акимыч. — И я, дурак, поверил ему! Он резко поднялся:

— Домой, и немедленно! Видно, удачи не будет...

Засунув руки в карманы, он решительными шагами пошел к машине. Другой, подхватив чемоданчик и наполовину размотанную удочку, спешил за ним и что-то быстро говорил в широкую спину Федора Акимыча.

Уже в сумерках я ушла с реки. Следующий день у меня был свободный, и я решила еще раз испытать рыбацкое счастье.

Я прошла в конец деревни и остановилась у дома с высокими резными окнами. Здесь жил мой давнишний знакомый рыбак Иван Савельич.

— Вот уж не чаял видеть тебя зимой, — заговорил он. — Всё больше летом промышляла. И правильно сделала, что навестила, довольна будешь. Ловля леща будет классная,  теперь он валом идет! Только места знать надо и ловить умеючи. Вчерась я такого Дядю вытащил! Да ты проходи, садись... Марья, покажи ей нашу рыбу!..

Марья Капитоновна принесла из сеней ведро. Оно было заполнено отборными лещами. В том, что лежал сверху, было не менее полутора килограммов.

— Где ж вы напали на такое рыбное место?

— Ты послушай лучше, что со мной приключилось, — сказал старик. Лицо его заметно воодушевилось. — Занятная история, прямо сказать. Пришел на свою ямину. Еще только-только засветило. Ну, поначалу то ерш попадет, то плотица махонькая. А как солнышко чуть разогрело, тут и пошло, и пошло... И всё лещ! Вроде ждал он своего часа.

Подсеку, повожу маленько, да и подтяну его. Один, веришь, не проходил в лунку, да и всё тут. Я и так и этак... Вертел его, вертел, вижу — придется обратно гулять отправить. Пешней-то боюсь бить, как бы лесу не перервать. А позвать кого — опять же народ набежит со всех сторон, а тогда уж и вовсе ничего не поймаешь. Лещ шума не любит. Так и отпустил его.

А сорвалось у меня еще, почитай, штуки четыре... Лещей-то этих я всех в ведро посовал, на котором сидел. И как следующего выволоку, пихаю его сейчас в ведро. Думаю, подо мной тогда большая стая проходила, а лещ ходовой, оголодал за дорогу, вот и брал бойко.

Ну, попировал, и хватит. Прошла стая. Пора и честь знать. Собрался уходить. Вдруг вижу: от деревни к реке машина катит. Стала. А из нее двое вышли и прямо ко мне дуют. Один ростом высокий, фигура солидная и одет хорошо, по-городскому. «Начальник, — думаю, — приехал. Тоже рыбкой интересуется». А рядом с ним другой жмет: низенький, шустрый такой, и всё руками размахивает, будто мух отгоняет. И начальнику что-то говорит. А тот шагает и на него не смотрит, как бы и нет его вовсе. Подходят ко мне. Высокий спрашивает:

— Ну как, дед, дела? Рыбы много?

— Да как сказать, — отвечаю. — Кто же ее считал!

— Я спрашиваю — ты-то много рыбы наловил?

— Какое там много! В реке больше осталось.

— Ты, — говорит, — чудак, однако, дед. Никак от тебя толку не добьешься. Скажи-ка лучше: где бы тут посидеть пару часиков — рыбку половить?

— Места здесь всюду хватит, садись где хочешь. Рыба, она гуляет, на месте не стоит. Придет к тебе — лови хошь пуд, коли умеешь. А не придет — значит, в сторону своротила. Тогда ты туда беги.

— Ты рехнулся, что ли, старик? Смотрю: злиться начал.

— Нет, — говорю, — я не рехнулся, а в детстве меня мамка подушкой ушибла, я через это глупый стал. Потому и рыбой занимаюсь, что она еще глупее меня...

Приподнялся я с места — в карман полез за кисетом, да про ведро и забыл. А низенький как взглянул на ведро да увидел лещей, так весь аж задрожал и начальника своего за рукав дергает:

— Федор Акимыч, Федор Акимыч! Обратите внимание! Старик, оказывается, нам голову морочил. А сам целое ведро наловил, и какие большие! Что это за рыба, дедушка?

— Уклейка, — отвечаю.

Тут и у Федора Акимыча глаза загорелись.

— Старик, продай рыбу, а? Ты ведь здесь живешь — в другой раз еще поймаешь. А я человек занятой, времени у меня мало ездить. Продай — хорошо заплачу!

А низенький тоже поддакивает:

— Продайте, дедушка! Федор Акимыч вот как мечтает рыбку домой привезти.

— Нет, — говорю. — У меня рыба не продажная.

А самого злость берет на этих горе-рыбаков. Чего, думаю, на реку ездить рыбу покупать, ее и в городе купить можно.

— А может продашь всё же, дед? — опять этот высокий спрашивает. — Неужто отказываться будешь? Смотри — пожалеешь.

— Нечего мне, — отвечаю, — жалеть. И деньги мне ваши не надобны.

Тут низенький сзади что-то начальнику своему на ухо шепчет. А тот ему отвечает, тихо тоже. Поговорили они. Низенький ко мне подходит:

— Послушайте, дедушка. Если вы рыбу уступить не хотите, то продайте нам лунку вашу! Сделайте услугу. Федор Акимыч в долгу не останется.

Тут мне смешно стало. Шут с ними, думаю, продам лунку. Надо их проучить... Помолчал я, помолчал маленько, будто решиться не могу и всё соображаю.

— Ладно уж, — говорю. — Так и быть, продам лунку.

— Ну вот, это другой разговор, — обрадовался Федор Акимыч. — Зря только упрямился, старик.

Вытаскивает из кармана бумажник, пятерку достал и мне протягивает:

— Бери, да спасибо скажи, что подвезло тебе так.

— Премного, — говорю, — благодарен. Только вы уж, будь так добры, про это местечко никому не рассказывайте. Заветное оно у меня. Здесь завсегда ловля леща идет.

— Будь покоен, дед, — отвечает. — Не проговоримся. Свой друг рыбак не подведет!

Ты, думаю, такой же рыбаку друг, как я зять турецкому султану.

— Счастливой рыбалки! — говорю им. А сам ведерко да пешню подхватил — и домой. То-то они там, верно, обловились! — закончил, смеясь, Иван Савельич.

— А вы знаете, что дальше было? — спросила я.

— А что было? — удивился он. — Да ты разве видела их? Неужто они поймали?

— Куда там! Они тебя долго вспоминать будут. Надул ты их здорово!

И я рассказала Ивану Савельичу окончание этой истории.

Уже укладываясь спать, старик в который раз переспросил меня:

— Ругался, говоришь? Мошенником звал?

— Да. Уж очень они обижались, Иван Савельевич, что вы им лунку пустую продали.

— Вот беда-то, ах ты господи! — притворно вздохнул старик. — И как же это они оплошали? Надо было им прежде в воду посмотреть, есть ли  там рыба...