Морская камбала у берегов Мурмана

Очень поучительна история  промысла камбалы на Баренцевом море. Рыбные богатства северных морей русские люди использовали с незапамятных времен. Еще несколько столетий назад на всем побережье Мурмана от Варангер-фиорда до мыса Святой Нос, поморы ловили треску на ярус — снасть, состоящую из канатика-хребтины и поводцов с крючками.

Наживленные мелкой рыбой или морскими червями, яруса выставлялись в 5—20 милях от берега. Рыбаки выходили в море на беспалубных гребных и парусных судах—шняках. Промысел продолжался с весны по осень. На это время ловцы, прибывшие к побережью из Колы и с Белого моря, поселялись во временных становищах.

Пойманную рыбу сушили и солили, из тресковой печени вытапливали жир, заготавливали также головы, «вязигу» (плавательные пузыри), языки трески. Готовая продукция доставлялась в Архангельск, а иногда в порты Балтики и Норвегию. В удачные годы мурманский промысел давал около десяти тысяч тонн рыбы. Морская камбала поморами не промышлялась, и ее скопления на прибрежных банках оставались нетронутыми.

Осенью 1894 г. сильный ураган навсегда похоронил в Баренцевом море 25 поморских судов. Это трагическое событие вызвало отклик среди передового населения дореволюционной России. На частные пожертвования была оказана помощь семьям погибших и начаты научные рыбохозяйственные исследования. Их возглавлял выдающийся разносторонний ученый — Н. М. Книпович.

По его указаниям было построено первое в мире судно, специально предназначенное для морских рыбохозяйственных исследований — пароход «Андрей Первозванный». На борту замечательного корабля находились лаборатории, лебедки для спуска научных приборов и настоящий промысловый трал.

В трудных плаваниях были детально изучены глубины, грунты, температура, течения, практически доказана возможность успешного тралового лова у берегов Мурмана. Многие промысловые районы, открытые экспедицией, до сего времени играют первостепенную роль.

Результаты научно-промысловых исследований Баренцева моря Н. М. Книпович и его сотрудники опубликовали в печати, представили в международные научные организации. Составленные экспедицией промышленные карты распространялись среди мурманских рыбаков. Казалось, для рыбной промышленности Севера открылись блестящие перспективы.

Однако царские чиновники продолжали рассматривать Кольскую землю как бесплодный край, годный только для ссылки и каторги. А частные предприниматели боялись вкладывать капитал в такое новое и рискованное дело, как развитие большого промысла в Ледовитом океане.

Как это часто бывало в дореволюционную эпоху, выдающимся открытием нашего соотечественника воспользовались прежде всего иностранцы. К побережью Мурмана устремились английские, немецкие, голландские, бельгийские траулеры. Особенно привлекла иностранцев крупная морская камбала, высоко ценимая на западе.

В 1909 г. одни только английские траулеры совершили более трехсот рейсов в Баренцево море и добыли 20 тыс. тонн рыбы, в том числе 13 тыс. тонн  морской камбалы. В результате усиленного облова ее численность пошла на убыль, что повлекло за собой и снижение производительности промысла.

После 1910 г. средний вылов морской камбалы на один рейс начал падать, а после 1911 г. англичане стали менее охотно посещать Баренцево море. Промысел отразился и на размерном составе морской камбалы: она просто не успевала подрасти!

Много видов камбал обитает на севере Тихого океана. Усиленный промысел и там властно вмешивается в хозяйство природы. Некоторые камбальи банки, расположенные от залива Петра Великого до берегов Аляски, подверглись опустошению, и немало нужно времени для того, чтобы восстановилась прежняя численность и размеры рыбы.

Подверженность камбаловых рыб воздействию промысла вполне понятна: большинство камбал сосредоточивается на небольших банках, легко доступных для эффективного облова.

Притом камбалы довольно тихоходны, а их блинообразная форма затрудняет уход сквозь ячею. Наконец, они медленно растут и поздно достигают половозрелости; морская камбала, например, впервые мечет икру в возрасте 10—11 лет.

Значит, промысловая убыль (особенно если вылавливается и неполовозрелая рыба) может компенсироваться нескоро.

Впрочем, не все виды камбал одинаково уязвимы для промысла. В северных морях, например, распространена камбала-ерш. Она так же широкотела, как пятнистая морская камбала, так же медленно растет и поздно становится половозрелой. Однако камбала-ерш не образует плотных скоплений на небольших банках, а держится рассредоточенно, населяя огромную площадь и весьма различные глубины.

Буквально в любой точке Баренцева моря или, скажем, Большой Ньюфаундлендской банки донный трал приносит десяток-другой (а иногда и сотни) экземпляров камбалы-ерша. Основой траловых уловов эта рыба бывает редко, обычно же попадается как примесь (прилов) к треске или пикше. И что же? Вся мощь современного промыслового флота бессильна повлиять на численность и размерно-возрастной состав камбалы-ерша. Да и в самом деле.

Траловый флот облавливает лишь 1—2% общей площади Баренцева моря, а именно, «проходные квадраты», где периодически сосредотачиваются треска, пикша, морской окунь. Допустим даже (хотя это явное преувеличение), что на одной или двух сотых долях общей площади моря камбала-ерш ежегодно вылавливается полностью, до последнего экземпляра.

Но ведь она равномерно распределена по всему морю — значит, ежегодная промысловая убыль не может превысить двух процентов общего запаса камбалы-ерша. Такое незначительное изъятие практически не сказывается на численности и средней длине рыбы, поскольку ежегодные колебания приплода и естественной смертности имеют гораздо больший размах.

Как показало массовое мечение морской камбалы в Северном море и в районе Исландии, влияние промысла сказывается лишь при ежегодном изъятии не менее чем 30—40% облавливаемого стада.

Рассказывая о морской камбале и камбале-ерше, невольно сравниваешь два воинских соединения: построенное сомкнутыми рядами и рассыпанное на огромной площади. Разумеется, в первом случае прицельный огонь противника нанесет сильный урон, а во втором случае окажется неэффективным.

Не только морская камбала и камбала-ерш, но и многие другие ценные рыбы, например зубатки, не образуют плотных косяков, держатся разрозненно, а потому практически неуязвимы для промысла.

В семействе камбаловых, очень богатом видами, обособленную группу составляют палтусы (белокорый, черный, стрелозубый). От остальных камбаловых рыб палтусы отличаются крупными размерами, быстрым ростом, хищным образом жизни, удлиненным телом, большим зубастым ртом, прямым (а не закругленным) задним краем хвостового плавника, высокой жирностью мяса.

Белокорый палтус достигает очень внушительного веса (до тонны) и служит объектом специализированного промысла (ставными сетями, ярусами, донными тралами). Усиленный промысел быстро ведет к снижению численности и к измельчанию белокорого палтуса. Так, у тихоокеанских берегов Северной Америки рыбаки США и Канады еще в прошлом столетии развили регулярный промысел палтуса. Улов достиг максимума в 1915 г., а затем начал снижаться, уменьшилась и средняя длина пойманных экземпляров.

В 1932 г. правительства США и Канады договорились об ограничительных мерах: был ограничен общий вылов, введены запретные районы (где держится молодь), запрещен лов мелких экземпляров. После этого уловы начали постепенно возрастать, палтус стал крупнее.

Таким образом, одно из первых в мире международных соглашений о регулировании океанического рыболовства принесло несомненную пользу.