Хитрая хищная рыбина

Как только со дна озера поднимутся широкие листья кувшинки, а по берегам плотной стеной встанет молодой тростник, так сразу же среди этих зарослей появляются большие зеленые щуки.

Каждая щука выбирает себе неподалеку от берега такое место, где можно спрятаться, затаиться и откуда, как из настоящей засады, будет хорошо видно, что делается вокруг.

И стоит поблизости показаться какой-нибудь рыбешке, стоит ей немного зазеваться, как хищная рыбина стрелой бросается из своего укрытия и хватает оплошавшую плотвичку или нерасторопного окунька.

Схватив добычу, щука, как правило, снова возвращается в свою засаду и снова, чуть шевеля жабрами, ждет, когда подвернется ей еще какая-нибудь рыбка.

Плавая по озеру вдоль самой кромки травы, я частенько видела, как щуки бросаются в атаку, как хватают рыбешку, как возвращаются обратно в засаду, и скоро я хорошо знала на озере почти все места, где любили таиться эти щуки. Ну, а раз известно место, где находятся щуки, то почему не попробовать половить их? Сказано — сделано, и вот я уже плыву вдоль зарослей кувшинок и веду за своей лодкой особую щучью снасть — дорожку.

«Дорожкой» я называла сравнительно простую снасть. Она состояла из прочного шнура, металлического поводка и блесны. Один конец длинного и прочного шнура находился в лодке, а другой тянулся за лодкой и соединялся с металлическим поводком, которому не были страшны никакие щучьи зубы. Заканчивалась снасть, конечно, блесной, которая и должна была привлекать внимание щуки.

Блесна, привязанная к металлическому поводку, покачивалась, крутилась, и щука, приняв, наверное, металлическую игрушку за живое существо, бросалась к блесне. Но к блесне всегда был прикреплен крючок, и щука спохватывалась частенько только тогда, когда попадалась на этот самый крючок.

Шнур, поводок, блесна и острый тройной крючок у меня были, я знала, где таятся щуки, ожидала небывалых уловов. Но, увы, щуки отказались обращать внимание на мою блесну.

Я перелистала все книги, где говорилось, как ловить рыбу на дорожку, и убедилась, что вроде бы нигде не допустила ошибки, но когда я объехала все щучьи засады, то снова осталась ни с чем... Может, сейчас щуки вообще не охотились, может, они отдыхали где-нибудь на глубине? Нет, щуки были в своих засадах. Другой раз становилось даже обидно, когда щука, которая только что так безразлично отнеслась к моей блесне, почти за самой кормой бросалась к какой-нибудь неказистой рыбешке.

Нет, эти щуки не способны были оценить последние достижения рыболовного спорта, мою великолепную блесну, приобретенную в лучшем магазине. «С этими щуками нам не столковаться», — думала я, но все-таки потихоньку стала присматриваться, как же ловят рыбу местные рыбаки. И вот тут-то я отметила, что ни один из них не ловит рыбу на покупные блесны — все блесны, на которые ловили рыбу в наших местах, были кустарного изготовления.

Тогда и я, недолго раздумывая, отыскала, хотя и с большим трудом, старый серебряный рубль и, вооружившись соответствующим инструментом, принялась изготавливать свою собственную блесну.

Блесна вышла очень удачной. Я тут же назвала ее «звездой сезона» и отправилась к щучьим засадам, где недавно потерпела поражение. Но щуки отнеслись к «звезде сезона» довольно холодно. Правда, серебряным рублем мне все-таки удалось сманить двух небольших щурят, но рыбины поприличней мою бесценную блесну отвергли.

Я снова перелистала все существующие руководства по рыбной ловле, но не нашла в них и намека на мои неудачи и, конечно, снова обратилась за ответом к опыту местных рыбаков.

Мало того что наши рыбаки ловили рыбу только на кустарные блесны — эти дотошные люди всю жизнь ловили рыбу на одну и ту же блесну, которую ревностно берегли. И если блесна вдруг случайно задевала за корягу и отцепить ее не удавалось, рыбак нырял за своей блесной на самое дно, как бы далеко оно ни было.

Блесны рыбаки очень берегли, и часто эти искусственные приманки передавались из поколения в поколение.

Блесны действительно были замечательными. Одни изготовлены из самоварной меди, другие — из куска потемневшей латуни, третьи — из серебряной ложки. Сам металл играл, конечно, большую роль, но, как мне казалось, главным секретом был не материал и даже не форма блесны, а отличное знание рыбаком своей снасти.

Владелец снасти всегда хорошо знал, как движется в данный момент за лодкой его блесна: поигрывает ли, как резвая рыбка, или припадает на бок, как больная плотвичка, или закидывает время от времени кверху хвост, как беспечный окунек, — короче говоря, любой наш рыбак мог заставить свою блесну выделывать такие штуки, которые неотразимо действовали на щук. Ну разве щука пропустит мимо больную плотвичку, разве не соблазнится она зазевавшимся окуньком? Конечно, щука тут же бросалась к блесне и попадалась на крючок.

После такого открытия я принялась очень внимательно изучать повадки своей собственной блесны стоимостью в серебряный рубль. И очень скоро мои труды щедро окупились — я догадалась, как перехитрить щук, как приподнести щукам блесну, чтобы соблазнить хитрых рыбин.

Я торжествовала, берегла свою блесну как зеницу ока, прятала ее чуть ли не от самой себя и каждый день с успехом ловила щук.

Щуки ловились теперь исправно, я забыла о своих прежних неудачах и, конечно, не всегда помнила, что, кроме обманутых мною рыбин, в озере были и такие, которых не очень-то легко выманить из засады. А если такую щуку все-таки удавалось выманить и она бросалась за моей снастью, но срывалась и не попадала в лодку, то следующий раз «разговор» с такой опытной рыбиной уже нельзя было завести — щуки становились такими хитрыми, что даже моя замечательная блесна была бессильна.

Наверное, я так и не разобралась бы, в чем же хитрость этих рыб, если бы хитрецов с каждым днем не становилось в озере все больше и больше...

Напрашивался вывод: щуки постепенно разгадали мои приемы, и теперь у них появилось что-то вроде неприязненного отношения к снасти, которая им порядком надоела... Как же быть?

На такой случай у местных рыбаков тоже были свои рецепты, они советовали мне оставить на время щук в покое, пока не ходить на озеро, немного подождать, чтобы щуки отдохнули от моей блесны. Наверное, я так и поступила бы, но мне хотелось знать, насколько хитры щуки в озере. И тогда я задумала провести опыт.

Раз вам неугодна моя блесна, я изменю ее цвет. Я закупила лак для ногтей самых разных цветов и оттенков и снова отправилась на озеро.

На озере по-прежнему было тихо и безмятежно. Щуки так же стояли в своих засадах и так же, как день назад, не обращали внимания на опостылевшую им железку. Я тоже пока не обращала внимания на капризы щук и медленно плыла к большой черной коряге, около которой всегда стояла в засаде самая хитрая щука.

Щука была на месте. Я рассмотрела в воде ее широченную спину и, как будто щука меня нисколько не интересовала, независимо проплыла дальше. Потом развернула лодку, опустила в воду свою блесну и поплыла назад к хитрой щуке.

Я представляла себе, как издевалась тогда надо мной эта противная рыбина, какой глупой считала меня, когда заметила в воде известную ей снасть. Но если бы она знала, какую ловушку я приготовила ей и ее наглым собратьям!

Да, первый раз я проплыла мимо щучьей морды с хорошо известной блесной, которая скромно поблескивала мутновато-серебряным бочком. Я хотела лишний раз проверить, что эти рыбины не настолько глупы и забывчивы, чтобы день спустя жестоко обмануться.

И щука действительно не обратила никакого внимания на мою железку, и даже больше — как мне показалось, она отодвинулась чуть назад, когда блесна проплывала около ее носа. Ну, погоди, сейчас я тебя перехитрю! Я скрылась за поворотом берега, вытерла насухо свою блесну, погрела ее на солнышке, а потом на обе стороны ее нанесла тонким слоем красный лак.

Лак высох. Я снова развернула лодку и поплыла к хорошо знакомой черной коряге. Теперь ты не узнаешь блесну и кинешься к добыче. Ты чуть качнешься назад, чтобы тут же ударить хвостом и выскочить из засады.

И щука, дождавшись, когда занятная «красная рыбка» поравнялась с ней и чуть продвинулась дальше, несильно махнула хвостом и поплыла вслед...

Именно поплыла, а не бросилась в атаку, не кинулась за желанной добычей. Потом щука отстала и как ни в чем не бывало преспокойно вернулась к своей коряге и встала на место.

Ну, хорошо, здесь, наверное, виновата я: как-то не так играла блесной. Я снова развернула лодку и заставила свою блесну играть так, как не играла еще ни одна блесна на свете. Но теперь щука даже не собиралась плыть следом.

Ладно — тебе не подходит цвет, не нравится ярко-красный лак... И я снова сушила блесну на солнце, смывала старый лак, наносила новый, наносила и с обеих сторон, и только с одной, наносила к полосками и крапинками — все было напрасно: увидев первый раз очередную модернизированную блесну, щука разрешала себе только немного поплыть за ней, чтобы уличить меня в новом обмане, второй раз она просто не смотрела в мою сторону...

Я устала, скрепя сердцем сдалась всем хитрым щукам сразу и тут же, около коряги, причалила к берегу свою лодку, чтобы немного подкрепиться после обидного поражения.

Я достала завтрак и, запивая его водой, подбрасывала вертевшимся рядом плотвичкам крошки хлеба. Плотвичек было много. Они наперебой кидались к хлебным крошкам и, забыв о щуках, устроили около моей лодки непозволительную возню...

И тут из под коряги выбралась моя хищная рыбина, незаметно подкралась к лодке и, дождавшись, когда глупые рыбешки совсем потеряют голову, схватила одну из них.

Я заметила щуку слишком поздно, когда она уже выскользнула из-под лодки и бросилась к добыче. Мне оставалось только погрозить ей и пообещать, что очень скоро я приду на озеро с такой неотразимой, и такой необыкновенной блесной, что ее не сможет распознать никакая, даже самая хитрая щука...