Меню

Охотничьи просторы 28.09.2012

Лисий воротник

Лисий воротник

Город встретил его хмуро. Сквозь туманную дымку на вокзальной площади смутно проступали контуры приземистой станции метро. Шпиль ее, казалось, насквозь пронизывал тучи, сплошь затянувшие небо. Лет семь назад, когда Василий уезжал из Питера подымать новые земли, здание этой станции еще лишь строилось.

Поезд метро быстро доставил приезжего на другой конец города. Светлые и высокие дома высились на месте старых городских свалок и пригородных деревушек. Широкий проспект — прямой, как все питерские проспекты, — убегал к центру города.

В гостинице Василию отвели небольшой номер. Сунув чемодан в гардероб, он подошел к большому окну. За стеклом, выхваченные из синей темноты электрическим светом, медленно падали большие белые хлопья. «К утру пороша ляжет, — вздохнул он. — С гончей бы теперь!»

Охота с гончими увлекала его с молодых лет. Еще мальчишкой, без ружья, таскался он, бывало, с отцом по продутым насквозь ветрами прозрачным ноябрьским лесам, прислушивался: не подаст ли голоса старательная отцовская выжловка, добираясь по следу до укромной заячьей лежки.

Отец погиб в блокаду, и уже после войны, работая слесарем на заводе, Василий заканчивал вечернюю школу-десятилетку. Потом — неоглядные казахстанские степи, целые дни у тракторов, среди которых свои «кировцы» были самыми мощными, самыми красивыми. А по вечерам — опять учеба, в этот раз особенно трудная, заочная, на инженера-механика... Теперь снова Питер... Каким-то будет возвращение на родной завод? Как встретят его конструкторы «кировца», которым он, практик, привез целую кучу рационализаторских предложений?

Собираясь в домой, ружье свое Василий уступил одному местному охотнику-казаху. А билет «на всякий случай» сунул в потертый временем и дорогами чемодан. Путевку он получит в охотничьем коллективе завода. А ружье? В записной книжечке сохранился только один адрес — Игоря Заржецкого. С ним они сидели на одной парте в восьмом классе, ездили с отцовскими ружьями на тягу вальдшнепов. Потом Игорь стал художником, женился...

На следующий день товарищи выехали на охоту. В поезде художник сорил веселыми охотничьими историями, вынимал из чехла новый трехзарядный автомат с бочкообразной насадкой на конце стволов, смотрел, не отпотело ли ружье. Он иронически косился на длинную одностволку в нескладном чехле, купленную Василием накануне. Его длинная кожанка была деловито опоясана объемистым патронташем, а на груди скрещивались ремни маленького фотоаппарата, изящного желтого термоса и медного рога.

— Раз обещал Асе лисий воротник — слово сдержу, — в который раз повторял художник. — Теперь на огневок мода пошла. Вся питерская оперетта лисьи тюрбаны на голове носит. Ну, как там у вас, на целине? Гончих, говоришь, не знают?

— Не видно что-то, — подтвердил Василий. — А жаворонки такие же, голосистые... Пшел на место! — прикрикнул он на крупного костромича, одолженного художником у кого-то из родственников. И пес с кличкой Будило, вздохнув, послушно вернулся под лавку.

— Я ему два бутерброда скормил, — сетовал художник, — а он на меня ноль внимания. А тебя, видишь, как слушается!

Перед рассветом приятели выгрузились из поезда. Маленькую деревянную платформу блокпоста тускло освещал одинокий фонарь.

Легкий морозец прихватил дорогу, закутал в иней опушки. Небо светлело, гасли маленькие голубые звезды. Приятели перешли замерзшую речушку.

— Не пора ли спускать Будилу? — спросил Игорь. Он уже всецело решил подчиниться охотничьему опыту своего товарища.

— Рано, темно еще. Да здесь, наверно, одни зайчишки. А ведь тебе лису надо. Пройдем дальше!

Они проходили знакомые, но теперь почему-то пустынные места. Василий догадался, что когда-то стоявшая здесь деревенька заботливо перевезена в места, куда по веснам не доходит неуемная полая вода Нарвского водохранилища.

— Прикладистое ружье, промаха не дам, только бы собака не подкачала! — мечтал вслух Игорь. — Но черт ее знает, собаку, какая она. Сто лет, вероятно, в лесу не была. Но пес не подкачал. Когда рассвело, Василий снял с него поводок и ошейник, и собака ушла в полаз.

Через несколько минут басистое взлаивание донеслось из леса.

— Добирает, — сказал, прислушиваясь, Василий. Сердце его усиленно билось.

Вначале лай был редким, но по мере того, как дальше и дальше уходили следы, чаще и чаще взлаивал Будило. Вскоре уже беспрерывный, захлебывающийся гул несся из леса.

— По зрячему пошел! — как зачарованный остановился Василий, слушая удаляющийся, бамкающий бас гончей. Не лай, а звон, казалось, катился по лесу, отражаясь и усиливаясь многократным эхом. Но гон удалялся быстро, стихая где-то за лесом. Это был не заяц: заяц ушел бы малыми кругами. Это была... лисица...

Игорь торопливо открыл патронташ, отыскал снаряженные крупной дробью патроны и, волнуясь, зарядил автомат.

— Бежим! — схватил он товарища за рукав куртки потянул за собой.

Василий огляделся. Далеко идти не имело смысла: лес чередовался с большими полянами, поросшими кустами и высокой, пожухлой болотной травой. Если лиса непуганая, то завернет, выйдет на охотников. И он коротко и четко распорядился:

— Замаскируйся в тех вот кустах. Без моего сигнала с номера не сходи; А я буду в той чаще. — И Василий неторопливо двинулся к мелкому осиннику.

Игорь удобно устроился за кустом. Впереди него и по сторонам белела нетронутым свежим снегом широкая скатерть поляны. Собаки не было слышно, и беспокойство начало охватывать охотника. «И лисы не увидишь, и собаку чужую потеряешь», — тоскливо подумал он и потянулся за портсигаром. Но закурить не пришлось: неожиданно он уловил отдаленный лай.

Пес гнал совсем с другой стороны. Лиса, видимо, описывала большой круг. Гон нарастал, заливал певучими отголосками побелевшие перелески, перекидывался с острова на остров, удалялся и снова усиливался, приближаясь с каждой минутой к напряженно вглядывавшемуся в опушку художнику. Первые лучи солнца скользнули по деревьям и залили нежным светом поляну. Снег разноцветно засверкал, зарябил в глазах.

Игорь полез в карман за оранжевыми очками. Торопливо оседлав ими нос, он снова уставился на опушку, да так и замер: прямо на него несся низкий, длинный зверь. Рыжая шерсть, освещенная сзади солнцем, сама, казалось, излучала золотые лучи. Игорь торопливо вскинул ружье и решительно нажал гашетку...

Василий внимательно следил за гоном, фиксировал редкие сколы Будилы. «Хороший гончак, на хвосте у лисицы висит, — отметил он, прислушиваясь к неумолчному звону, наполнившему ближайший перелесок. — На Игоря выставляет».

«Аах! Аах!» — прокатилось неподалеку. И потом снова: «Аах!»

Смолкла собака.

«Взял, должно быть! — обрадованно подумал Василий. — Молодчина, Игорек!»

Но еще азартнее залился вдруг Будило, захлебнулся, заголосил, приближаясь к Василию.

«Смазал, значит».

Чуткое ухо охотника уловило едва заметный шорох; мелькнула в чаще быстрая тень. Прижатые уши да острую мордочку — все, что успел разглядеть Василий, и, привычно вскинув ружье, послал единственный заряд сквозь припорошенные снегом кусты наперерез убегающему зверьку. Заметил, как мгновенно махнула вверх хвостом и припустила лиса, а следом за беглянкой, вывалив язык, выскочил запыхавшийся пес.

— Спуделял, черт дери! — выругался инженер.

Неожиданно Будило смолк. Василий услышал его беззлобное, удовлетворенное рычание и бросился сквозь кусты. Еще издали он увидел собаку, метавшуюся близ золотого на снегу пятна. Пушистый воротник лежал неподвижно: лиса была мертва.

— Ого-го! — как бывало, закричал Василий, поднял лисовина над головой и добавил: — Доше-ол!

К вечеру, возвращаясь на станцию, Игорь в который раз пояснял:

— Если она хвостом вверх дернула — значит, ранена смертельно. Охотники называют это «салют трубой»...

— Это всё так, — перебил его Василий. — Но ты скажи, как же ты теперь женке на глаза покажешься? Из такого ружья — и так безбожно промазать!

— Сильный чок, — вздохнул художник. — Дробь слишком кучно пошла.

Опускались короткие зимние сумерки, путаясь в ломких ветках березняка. Серела туманная лесная даль. Снова перешли скованную тонким льдом речку. Впереди расстилалось ровное белое поле, замыкавшееся вдали высокой насыпью железной дороги. Днем и ночью там приветливо помигивали зеленые и красные огоньки светофоров. Мощный электровоз тащил бесконечную ленту темных, словно игрушечных вагончиков.

— Знаешь что, Игорь? — нарушил молчание Василий. — Нашей вылазкой ты доставил мне большое удовольствие. Собаку ты тоже достал. Единственное, чем я могу отблагодарить тебя, это лисий воротник! Мне он ни к чему, право. А твоя жена ждет!

— Нет, Вася, уволь, — засмеялся Игорь. — На нем невидимая марка: «Сделано Василием»! Уж лучше я куплю в магазине настоящий лисий воротник с ярлыком «Сделано на фабрике Рот-фронт». Так ведь?

Ближе и ближе мигали станционные огни. В потемневшем небе зажигались первые голубые звезды.

На вокзальной площади Игорь проводил товарища до дверей метро, крепко пожал руку и направился к стоянке такси, ведя на поводке собаку.

Обернулся Будило, отыскал глазами бобриковую куртку инженера, и понимающе шевельнул хвостом.

Увы, комментариев пока нет. Станьте первым!

Есть, что сказать? - Поделитесь своим опытом

Данные не разглашаются. Вы можете оставить анонимный комментарий, не указывая имени и адреса эл. почты