Меню

Охотничьи просторы 8.05.2012

Дикие гуси мечта охотника

Дикий гусь

Я чувствовала себя на седьмом небе: вопрос о моей поездке в тундру полуострова был решен. Уж очень интересные это места.

Помимо научного интереса, гусиная страна, как я назвала мысленно этот полуостров, привлекала меня как охотника. Поохотиться в тундре на гуменников и прочих гусей было моей давнишней мечтой.

Я представляла себе просторы тундры. Необъятная даль, в лицо бьет леденящий ветер, здесь и там белеют снеговые пятна. Вот на далеком горизонте появляется неясная гусиная стая. Развернувшись шеренгой, она тянется низко над тундрой. Наскоро выбрав удобное место, вы ложитесь на землю и с бьющимся сердцем следите за ее движением, терпеливо ждете, когда крикливые дикие гуси гуменники подлетят совсем близко...

И вот я в купе скорого поезда «Минеральные Воды — Архангельск». Потом Белое море, плавучие льдины, блестящие мокрые головы тюленей, а там и Мезенская губа и, наконец, порт Каменка. Отсюда недалеко и до настоящей тундры.

В ожидании попутного бота мы часами сидим на высоком берегу беспокойной Мезени, смотрим, как бежит к морю, струится вода, с интересом и сожалением наблюдаем, как по конвейеру совершают путь к лесопилке стволы старых сосен и елей. Когда же наступает обеденный час, мы не спеша идем через Каменку к местной столовой. Пахнет древесными опилками, моховым болотом, суровым севером.

На высоком берегу

Однажды на оживленной главной улице я вдруг увидела гуся гуменника. Он важно шествовал по тротуару, не обращая внимания на молодых людей, спешивших на смену на лесопильный завод Каменки.

Переваливаясь с боку на бок и издавая негромкое гоготанье, раскормленный гусь старался не отстать от шумливой ватаги ребятишек. Рядом с ним, заложив на спину свернутый калачиком хвост, бежали две остроухие собачонки лайки.

Увидев эту картину, я сразу сообразила, что горластые ребята, пестрые собачонки и гусь гуменник — это члены одной компании. А жители Каменки, торопясь на работу и, видимо, давно привыкнув к подобным уличным сценам, не обращали внимания ни на ребят, ни на собак, ни на гуся гуменника.

— Этот гусенок второй год уж здесь живет, — заметив мой удивленный взгляд, пояснил незнакомый мне дед с окладистой бородой. — Привязчивая птица, к ребятам особенно привыкает, — улыбаясь, добавил он.

Эта своеобразная сцена — ребятишки с длинными белыми волосами, лайчата с веселыми мордами и лихо закрученными на спине хвостами и торопливый жирный гусь с оранжевой перевязью на темном клюве, вероятно, надолго сохранятся в моей памяти.

Содержание

Моя первая охота в тундре

На следующий день после встречи с веселой компанией, воспользовавшись почтовым катером, мы Мезенской губой добрались до селения Семжи и оттуда на боте по беспокойному морю до рыбачьего поселка Чижи.

Здесь нас встретила настоящая тундра с широкими лайдами, моховыми болотами, озерами и гусиным гоготом. Казалось бы, вот и осуществилась мечта охотника.

Но в жизни было, конечно, далеко не все так, как в мечтах.

Мечта охотника

В первый же день, сбив налетевшего на меня гуся гуменника, я не испытала большой радости. В тундре это слишком легкая добыча для охотника. Кругом, трепеща крыльями, в воздухе токовали крошечные кулички, белохвостые песочники, уныло перекликались ржанки, гоготали гуси.

И, когда я, перезаряжая свою двухстволку, взглянула на лежащего у ног крупного красивого гуся гуменника, мне стало как-то не по себе...

Около месяца прожила я в селении Чижи, охотилась, собирала коллекции. И надо сказать, что за это время не проходило дня, чтобы мне не попадались гуменники. Пары или небольшие табуны их случайно налетали на меня в тундре или, издали завидев мою спутницу, черную лайку, приближались на верный выстрел и с гоготом описывали несколько кругов в воздухе. Я вспоминала убитого мною в первый день гуся, и больше как-то не хотелось стрелять по гуменникам.

— Чего на ружье лезешь? Вот налетишь так в другое время, поплатишься тогда жизнью за свое любопытство! — грозила я подлетавшим птицам. И гуси гуменники, как будто поняв угрозу, меняли направление. Вскоре их гогот сливался с шумом беспокойного ветра, а еще минуту спустя и сами птицы исчезали на далеком горизонте.

Мой разговор с местными охотниками

Вскоре мне удалось убедиться, что не только я, приезжий, чужой человек, но и местные охотники с большой симпатией относятся к гуменнику и другим гусям. Они стреляют их только ранней весной и осенью и не трогают в летнее, гнездовое время.

— Послушай, Ваня, помоги мне застрелить черную казарку, — обратилась я как-то к одному из парней, охотников селения Чижи. Но он наотрез отказался: — Мы летом гусей не стреляем, несколько лет уж линных ловить перестали. — Да, бывало, раньше много линной птицы губили, — добавил отец Ивана. — На наших глухих озерах они большими стаями собирались. Выпадут у гусей перья, на крыльях они не могут с воды подняться.

Вот в таких местах на линных гусей и устраивали охоты. Загоняли в сети, били палками, травили собаками. В иные годы целыми кучами набивали птицы, а толку-то мало: кровяные перья торчат тычками, мясо сухое, невкусное. Ну, потом все поняли: зря переводим дичину, и как сговорились — оставили эту охоту.

Гусят маленьких раньше ловили, до осени они на свободе ходили. Привыкнут к хозяйке, к ребятам привяжутся, за ними по пятам ходят. А там придет осень, гуси выросли, поневоле резать приходится — ведь табун гусей целую зиму, кормить не будешь. А ребята резать не дают, ревут — хоть из дома беги. Ну, и бросили, оставили эту охоту. Гораздо проще, сколько нужно, гуменников настрелять; они большими табунами собираются перед отлетом на наших лайдах.

Беспощадное и варварское истребление линных гусей

Разговор с охотниками напомнил мне о том, как раньше в тундрах нашего севера варварски истреблялись линные гуси. Вот как описывает одно из таких массовых избиений гусей очевидец Зензинов:

Медленно двигаются по лайде наши пятнадцать веток. Надо быть осторожным, чтобы не спугнуть гусей, и мы тянемся на волоках, пригибаясь к земле. Широкое темное пятно, которое я принимал издали за берег, стало виднее — это гуси. Двое гусников, из молодых, посланы в обход: нужно окружить гусей. Три ветки отряжены запереть дорогу гусям с другой стороны, — и все медленно двигаемся в ветках прямо на гусей. Вот послышался глухой шум, как от сильного водопада, — это вспугнутые гуси бросились в воду.

Обычно они сидят на отмелях и стрелках, собравшись вместе, и при малейшей опасности ищут спасения в воде. Темное пятно колышется, расплывается — вот это уже целый островок среди воды, выступают силуэты гусей, высоко вытянувших шею и хлопающих крыльями. Посланные вперед ветки выгребают, и вот вокруг плавающего островка живое кольцо.

Дикие гуси

Беспокойство гусей становится сильнее, крик громче. Хлопая крыльями, они бросаются в сторону, но всюду встречают ветки. На них машут веслами, плещут водой, гукают, некоторые даже умудряются встать в ветке на ноги.

Лишь немногие более опытные гуси, с отчаянной решимостью бросаются в промежуток между двумя ветками и, вытянув шею, хлопая крыльями, с криком несутся по воде и, прорвавшись, уходят проворно дальше. Другие пробуют спастись нырянием, но это удается им плохо.

Главная масса держится плотно вместе, дружно поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Гуся держат — птицу нужно сначала вымучить: ветки плавают вокруг, и живая плотная масса гусей неустанно двигается. Тем временем двое или трое из наиболее опытных гусников выбирают на берегу возможно более сухое место и начинают здесь ставить сети.

В зависимости от размера стада ставят от трех до шести мереж (мержа — нитчатая сеть в два метра высоты и в шестнадцать — двадцать метров длины). Ставят их на приготовленных заранее тычках и деревянными шпильками прикрепляют к земле. Полукруг открыт к воде, и сюда начинают понемногу подводить гусей.

Дикие гуси идут охотно, не подозревая опасности. У сетей стадо сжимается в темную груду — ветки сжаты плотной петлей и давят гусиную стаю, у которой только один выход — на берег.

Это самый критический и опасный момент. Надо внимательно следить за движением гусей.

В один загон ловят от пятисот до десяти тысяч штук, и при большом стаде сила сопротивления гусей огромна: прорвавшись в одном месте, птичья громада валит нерасторопного гусника с ног, пробивает брешь и уходит в нее сотнями. Нередко приходится прыгать в ледяную воду и, схватив ветку поперек, двигать ее на гусей, тем самым подвигая вперед живую стену.

Пока сплошной массой прогоняют гусей через этот проход, часть их уже выбежала на берег и с размаху ударяется в сети, стараясь прорваться. Шум, топот, возня поднимаются среди них; когда их всех выгнали на берег, они бьются в сетях, топчут друг друга до крови, до смерти, выдирают мясо до костей; и от дыхания огромного стада разгоряченных тел над сетями поднимается пар. Гуси загнаны, сети заперты».

Ну, а что дальше? Естественно, дальше развязка, то есть беспощадное избиение пойманных гусей палками. При неудаче пятьсот, при удаче до десяти тысяч — это результат однодневной охоты. Ну, а потом наивные сведения, такие же наивные вопросы охотников. Дичи, мол, стало мало; почему-то уток, гусей да и боровой птицы с каждым годом становится меньше. Что, собственно, произошло, почему сокращаются дичные запасы? Что и говорить — «неразрешимая» это загадка.

Великое множество зверья в старое время

Один из моих знакомых охотников, доживший до глубокой старости, частенько вспоминал старину. В старое время, по его словам, жилось и охотилось особенно хорошо. Но не в этом дело. Он рассказывал, что в их местности в то время водилось великое множество куниц. Ну, а теперь их почти нет совсем — редко кто за две-три зимы одну куницу убьет.

Чудеса в решете

Никак он не мог понять, куда это куницы девались,— просто чудеса в решете. Меня удивляло в старике отсутствие всякой логики. Никак этот старый охотник не мог понять, что виновником исчезновения куниц в его местности был он сам. Смолоду и до старости ловил он куниц капканами, стрелял, отыскивая с собакой, изобрел даже какой-то новый способ охоты.

Каждый год получал он премии за перевыполнение плана по сдаче пушнины и под конец своей жизни начисто выбил куниц в своей местности. А когда ценного зверя не стало, он только руками разводил — перевелись, мол, почему-то в наших лесах куницы...

Массовый промысел на севере

Конечно, сокращение гусиного населения и прочей водяной птицы связано не только с ловом ее во время линьки. Много гибнет птиц на зимовках, крайне неблагоприятно сказывается также массовый яичный промысел. К сожалению, и в настоящее время он продолжает широко практиковаться на севере.

Как-то в июне издали я заметила упряжку оленей. К легким саням-нартам был прикреплен большой ящик; впереди на ящике с длинной палкой в руках сидел погонщик в меховой одежде. Упряжка колесила по тундре, часто меняя направление. Она пересекала топкие болота и густые заросли ползучего ивняка, вползала на высокие торфяные холмы и вновь опускалась в лощины.

По бокам упряжки бегали две шустрые остромордые собачонки. С первого взгляда я сообразила, что столкнулась с охотником за гусиными и прочими гнездами. Вскоре упряжка приблизилась, и одна из собак вспугнула с гнезда пару гусей гуменников. Они взлетели из-под самой собачьей морды. Гусыня за свою смелость поплатилась большим клочком перьев.

Я поспешила к месту происшествия. На высоком сухом бугре в пуховом гнезде лежало семь гусиных яиц.

— Яиц гуся моя собака нашел! — Рысцой подъехал охотник в меховой одежде. К моему удивлению, это оказалась женщина. В ящике, прикрепленном к саням, среди мха и птичьего пуха белело много гусиных и утиных яиц. Недолго думая я взяла из гнезда гусиные яйца и рассовала их в карманы куртки.

Гусиные яйца

— Зачем берешь яйца? Ведь поздно уже, они насижены! — напустилась я на охотницу.

— А ты откуда пришла? Я тебя Чижа ни разу не видел.

— С юга я приехала. А ты зачем разоряешь гусиные гнезда?

— Твоя юг гуляй, моя тундра гуляй! Хорош яиц кушай будем, плохой песец ловим, спокойно пояснила она и, сойдя с саней, собрала пуховое гнездо гуменника и бросила его в ящик.

Я надеялась положить яйца обратно в разоренное гнездо, как только упряжка двинется дальше.

— Яиц моя собака нашел, ты зачем их забрала? — крикнула мне незнакомка, тронув упряжку.

Я отошла на полкилометра и стала терпеливо наблюдать, когда упряжка уберется подальше от гнезда гуся. Но, к моему огорчению, вскоре в стороне появилась вторая упряжка оленей. Она приблизилась к первой, и обе, пустив оленей на выпас, остановились, видимо надолго.

Вот досада! Что же мне теперь делать с гусиными яйцами? Одно из них я опустила в заполненное водой углубление среди тундровых кочек. Яйцо плавало, примерно на четверть выступая из воды наружу. Значит, совсем засижено, его даже невозможно выдуть, чтобы положить в коллекцию. «Как же мне быть?» — досадовала я.

Шум сильных крыльев и гогот гуся прервал мои размышления. В двух шагах от меня поднялся гуменник, другой гусь, видимо самка. Она сошла с гнезда и стала ходить вокруг, издавая угрожающее шипение. В гнезде лежало шесть белых, с легкой желтизной яиц. Я поспешила проверить их насиженность. Одно из яиц, опущенное в воду, медленно погрузилось на дно лужи. Значит, еще слабо насижены. Я быстро уложила яйца в сумку, а вместо них сунула в гнездо семь яиц, взятых до этого. Потом отошла в сторону.

Издали я наблюдала, как гусыня вернулась к гнезду и уселась насиживать яйца. Седьмое яйцо, видимо, ее несколько озадачило: она крутилась на гнезде, переворачивала свои яйца. И понятно: ведь птицы своим наседным пятном умеют считать в гнезде яйца. Ее, наверное, удивляло, что яиц стало больше; вероятно, удивится еще больше, когда на второй или третий день в гнезде начнут вылупяться гусята.

Еще один рассказ хозяйки дома

Вернувшись домой, я с возмущением рассказала хозяйке о встрече в тундре с охотницей за гусиными яйцами. Хозяйка дома, у которой мы останавливались и жили при каждом посещении селения Семжы, была старая, но всегда веселая и заботливая бабка.

— Это что! — сказала она в ответ на мои сетования. — Вот был случай, правда давно уже, но как сейчас помню. Пошли раз ребята нашего становища по ягоды и наткнулись на гусиный выводок. Пара гуменников вела от гнезда к озеру четырех маленьких пуховых гусят.

Гусенок

Наши мальчишки старых гусей спугнули, а гусят половили и поделили между собой. Один гусенок попал к соседям, у дома на свободе он прожил целое лето и вел себя, как постоянная домашняя птица. Пойдет, бывало, за водой хозяйка, а сзади за ней гусенок плетется. Мало того, что у дома, — в тундру даже за ней увяжется, если пойдут бабы ягоды или грибы собирать.

Подошла осень и полетели к югу гуменники, а ручной гусь стал на себя не похож, беспокойный такой. Бегает по двору, машет крыльями, будто силу пробует, гогочет, глазами летящих диких гусей провожает. Видно, хочется ему присоединиться к товарищам, да с домом расстаться жалко. Все же поднялся как-то гусь в воздух и, нагнав стаю, улетел с нею. Настала зима, долго она у нас тянется. За нею весна пришла, появились первые проталины, а за ними и первые дикие гуси гуменники. Закипела тундра...

Вот один раз смотрим: летит стая гусей, и вдруг от нее отделяется птица и спускается к соседнему дому. Сел гусь на землю, гогочет, стаю к себе зовет и зашагал к крыльцу наших соседей. Привык, глупый, что его раньше у этого крыльца кормили.

— Неужели зарезали? — вырвалось у меня.

— Тут же поймала хозяйка и голову отрубила, — сказала бабка.

За столом стало тихо. Все молчали…

— Привязчивая птица эти гуси гуменники, — после долгой паузы, тяжело вздохнув, закончила бабка свой невеселый рассказ. На этой печальной истории я закончу свой рассказ о гусиной стране.

Спасибо вам за внимание драгоценный мой читатель. Вы можете получать мои статьи на свою почту, если оформите подписку в верхнем правом углу сайта. Заходите на сайт. Я всегда рада видеть Вас и уверена, что Вы обязательно найдете что-то интересное для себя.

С уважением Наталья Александровна

Все статьи

Была ли статья полезна Вам? Выскажите ваше мнение в комментариях ниже. Ну и конечно же, если Вы расскажите о прочитанном своим друзьям, нажав на кнопки соц.сетей, я буду Вам очень признательна.

Увы, комментариев пока нет. Станьте первым!

Есть, что сказать? - Поделитесь своим опытом

Данные не разглашаются. Вы можете оставить анонимный комментарий, не указывая имени и адреса эл. почты