Собака лайка на охоте в Германии

Решение приобрести собаку лайку созревало у меня по мере того, как я читала различные статьи об этой собаке в журнале «Охота и охотничье хозяйство», когда знакомилась с лайкой  в России.

Московское общество охотников помогло мне приобрести щенка. Малыш «зайцем» проехал со мной в метро и в том же портфеле прибыл на ТУ-114 в Германию. Первую удачу лайчонок принес уже тотчас по прибытии самолета в берлинский аэропорт.

Заслышав жалобное повизгивание, доносившееся из портфеля, увидев высовывающийся оттуда любопытный нос, строгий таможенный чиновник не только улыбнулся, отнесшись ко мне предупредительно, но и, что самое главное, пропустил меня через таможню не осмотрев моих чемоданов и не обложив их содержимого положенной ввозной пошлиной.

Прежде чем рассказать, как я натаскивала свою лайку, мне хочется напомнить читателям об условиях охоты в Германии. Там нет нет ни соболя, ни норки, ни барсука или медведя; закрыта охота на белку, глухаря и тетерева, то есть на тех самых птиц и зверей, которые служат основным объектом охоты с лайками у них на родине. Поэтому мое нахаживание молодой собаки свелось прежде всего к занятости ее на охоте после выстрела.

В угодьях Германии мы охотились на косулю, кабана, оленя и лисицу, и собака лайка активно идущая по следу зверя, всегда и быстро себя окупает. Особенно желателен розыск подранка по кровяному следу, имеющий у нас большое народнохозяйственное значение — это лежит на обязанности каждого охотника, — с чего я и начала обучение своей питомицы.

Трех- и пятимесячного щенка я знакомила сначала с кормовым следом: на протяжении примерно пятидесяти шагов выкладывала неподалеку один от другого кусочки мяса, потрошки дичи и прочие остатки еды. Осторожно, иной раз на поводке, я наводила щенка на этот «след», поощряла его искать. После нескольких уроков он уже энергично шел по проложенному пути, в конце которого стояла полная лакомств его собственная миска. Такое занятие я проводила, пока собака лайка голодна.

Постепенно путь удлинялся, а кормовые кусочки обрызгивались кровью забитого теленка или домашней свиньи. (Тщательные исследования, проводившиеся немецкими специалистами на протяжении более чем 50 лет, показали, что компоненты эманации (запаха) крови этих животных аналогичны тем же компонентам оленя и дикой свиньи, и поэтому переход с искусственного следа на естественный не составляет для собаки никаких трудностей).

Это упражнение — начальная ступень работы по кровяному следу, когда у молодой собаки запах крови начинает связываться с представлением об ожидающей ее в финале награде.

Уложив собаку и не позволяя ей вставать, я отходила от нее на несколько шагов. В начале, когда она порывалась идти за мной, я брала ее на поводок и отводила на прежнее место. Уже через несколько недель я начала удаляться от питомца довольно далеко, зная, что собака лайка за мной не последует. Это упражнение нужно постоянно повторять, неизменно возвращаясь к лежащей в ожидании собаке.

Пользование свистком, практикуемое при управлении легавой, в данном случае исключено, так как вредит зверовой охоте в лесу. Беспрекословное выполнение собакой команды «Лежать!», особенно при троплении зверя или засаде, — важнейшая предпосылка успешной охоты. В возрасте около одного года моя помощница, не вставая, могла пролежать уже два-три часа.

Лайку в возрасте пяти-восьми месяцев наряду с отработкой команды «Лежать!» я познакомила с искусственным кровяным следом. Для этой цели я использовала обычную оцинкованную консервную банку емкостью один литр. Сверху она закрывалась съемной крышкой и имела ручку, внизу к ней был припаян миниатюрный кран.

След я прокладывала следующим образом: наполняла банку телячьей или свиной кровью, в нужном месте (в лесу, в поле и т. д.) открывала кран — вначале пошире, чтобы кровь капала из него обильно, облегчая тем самым неопытной собаке поиски следа. Длина следа на первых порах ограничивалась 50—100 метрами, причем каждые 10—20 метров четвероногого ученика ждала маленькая награда — спрыснутое кровью что-либо из съестного.

Сперва я наводила собаку на след спустя час-два после его прокладки, так что собака лайка улавливала еще и человеческие запахи. Затем этот промежуток увеличила до трех-пяти часов, а протяженность следа — до полукилометра. С каждым занятием капельки крови падали на землю все реже, поисковая трасса усложнялась поворотами, различными воздушными течениями и другими трудностями.

После каждого найденного кусочка мяса собаку я хвалила, поощряла ее дальнейший поиск. В конце следа я выливала крови по больше (как символ достижения цели) и собаку ждала порция мяса покрупнее.

Всякое опрометчивое наказание молодой собаки — недопустимо. Если собака бросила след, ее надо осторожно навести на него снова. Направление следа неплохо отметить ветками, бумажками — это поможет не только точно набросить на след собаку, но и контролировать правильность ее следовой работы. Всего с собакой я провела около пятнадцати таких уроков.

На последних тренировках в конце следа я ставила клетку с кошкой, которую щенок без какого бы то ни было понукания с моей стороны облаивал, что очень важно для розыскной собаки. Этот курс я закончила после того, как собака лайка научилась энергично идти по следу, находила добычу и облаивала ее.

Наряду с тренировками брала лайку на охоту. В угодьях мы повторяли пройденное, спокойно ходили на поводке, «знакомились» с дичью — преимущественно зайцами и косулями. Я поднимала собаку с собой на вышку, откуда она в непосредственной близости, иной раз в пятидесяти метрах, наблюдала животных.

После нескольких таких уроков моя воспитанница отлично усвоила, что лаять в засаде не разрешается, лежать нужно спокойно, ничем не выдавая своего присутствия. Это безупречное послушание — одна из основных предпосылок успешной охоты в будущем.

Вот небольшой пример.

Однажды апрельским вечером я уложила собаку под вышкой, на которую забралась сама, чтобы наблюдать оттуда за обитателями леса. Вскоре показалась косуля с двумя перегодовалыми косулятами. Телята подошли к собаке метров на пять и с любопытством уставились на нее. Едва заметное движение лайки заставило их отпрянуть и закричать, однако собака продолжала спокойно лежать. Минут через пятнадцать семейство вернулось назад и все повторилось сначала.

Охотничья практика началась раньше, чем предполагалось, — собаке едва исполнилось девять месяцев. Я сидела на устроенном на дереве помосте, поджидая у лужи кабанов. Наконец вечером послышался шорох и шагах в пятидесяти появился небольшой кабан. Я выстрелила, но зверь без каких-либо признаков ранения (внешне его кабаны обычно ничем не выдают) мгновенно скрылся в чаще. Там послышался слабый треск, а затем все стихло.

Я спустилась с дерева и подошла к месту, где стоял зверь; нашла срезанные пулей шерстинки и светлые пузырчатые капельки крови;— признак попадания в легкие. По траве след в начале заметен был хорошо, однако в зарослях он пропал. На грани темноты я прекратила бесполезные поиски.

На рассвете снова пришла к месту охоты, но уже с лайкой. Моросивший ночью дождь усилился, погасла надежда найти зверя: как-никак ведь это лишь первая настоящая работа еще неопытной собачушки! «Скорей всего и у нас с ней первый блин будет комом», — вспоминая русскую поговорку, думала я, уныло поглядывая на затянутое тучами небо. А ведь очень важно, чтобы именно первый охотничий поиск собаки был бы нетрудным, окончился удачей.

Осторожно вела я на поводке лайку туда, где вчера ранила зверя. Собака лайка обнюхивала траву, как-то неуверенно начинала искать. В эти минуты очень важно сохранять спокойствие, понукая в то же время собаку искать. Покрутившись, она все же взяла след и верно повела к чаще. Дождь давно смыл кровь, уничтожил все видимые признаки следа. Мне не оставалось ничего иного, как целиком положиться на своего четвероногого друга.

Шагов через двадцать собака начала тянуть столь сильно, что я едва поспевала за ней. Вдруг она свернула круто вправо, поводок провис, и совершенно неожиданно я оказалась возле мертвого зверя. Вздыбив загривок, лайка медленно подступила к кабану, зарычала, впилась в него зубами раз, другой и... начала облаивать. Прекрасной музыкой звучит в ушах охотника призывный лай его помощницы! Он показался мне небесным хоралом.

Семь дождливых часов миновало с тех пор, как прошел здесь кабан, прошел свыше 150 метров, прежде чем упасть и не подняться! Был зверь невелик — вытянул всего 43 килограмма, но, как все его собратья, был крепок даже на смертельную рану.

Второй экзамен моя собака лайка сдавала в возрасте одиннадцати месяцев. Как-то в сентябре пришел ко мне знакомый охотник. Днем раньше утром он встретил свинью с поросятами и в одного из них стрелял. На следу была кровь, но разыскать поросенка ему не удалось. Мы с лайкой должны были ему помочь.

Прибыв к месту охоты, мы долго искали след, пока наконец не обнаружили высохшую на солнце потемневшую каплю крови. Два немецких охотничьих терьера, захваченные приятелем, вместо того чтобы заинтересоваться кровью, принялись играть с моей собакой, отвлекая ее от поиска. Я попросила товарища унять собак и отойти с ними в сторону. Сама села на пенек и уложила у ног лайку. Когда она успокоилась, поставила ее на след.

Лайка внимательно, не торопясь, обследовала место, высохшую каплю крови и потянула меня в заросли. Как назло я упустила конец поводка, и собака ускорила ход, волоча за собой ремень. Доверившись ей, я заторопилась следом, то и дело переходя с шага на рысь. Начались заросли тростника. Собаки не было видно; лишь колеблющиеся тростниковые метелки выдавали ее местонахождение.

Описав дугу метров четыреста, мы вновь вышли в редколесье. И хотя двигаться было легко, я все-таки была готова отчаяться и прекратить поиск. Но собака лайка внезапно остановилась и обернулась ко мне, словно спрашивая: «Ну что, видишь: я же оказалась права!» Передо мной в небольшой впадине недвижимо лежал кабанчик. Поставив ружье к дереву, я хотела было вытащить зверя, но тот неожиданно встал и пустился наутек. Едва опамятовавшись от неожиданности, я спустила собаку с поводка.

Вскоре вдали послышался ее азартный лай, а немногим позже донесся визг ее, сменившийся плачущим воем. Не ожидая ничего хорошего, я бросилась на выручку. Пробежав сотню метров, оказалась лицом к лицу с грозно урчавшей свиньей, оставившей лайке, как говорят немцы, «памятную мету». Дело складывалось для меня неблагоприятно — до свирепой кабанихи было не более десяти шагов, кусты и ветви помешали бы сделать в случае необходимости верный пулевой выстрел.

Да я и не хотела трогать матку — отстрел ее обрек бы кабанят на лишения, а то и на гибель. С ружьем в руках я стояла не шевелясь, зная, что крик или движение могут повлечь атаку разъяренного зверя. К счастью, свинья оставила поле боя и, преследуемая собакой, поспешила скрыться. На мой зов лайка быстро вернулась и, к счастью, без каких-либо серьезных ранений. Но настроение было испорчено: ведь молодые собаки, «помеченные» кабаном, нередко становятся для охоты по крупному зверю непригодными.

Я вернулась к товарищу и рассказала ему о случившемся. Тот ответил, что видел, как свинья с четырьмя поросятами переходила в соседние угодья. Подранка же среди них он не заметил. Мы направились к месту поединка лайки со зверем и спустили всех трех собак. Вскоре послышался лай, мы заспешили и увидели под деревом поросенка. Он мужественно оборонялся. Улучив момент, когда вся тройка вцепилась в него зубами, я поразила зверя ножом.

Осмотрев зверя, мы убедились, что у него была повреждена передняя нога. Без помощи лайки, отыскавшей его по вчерашнему следу, добрать подранка мы бы не смогли. Меня радовала вязкость моей питомицы, не бросившей едва уловимый след в условиях, когда до нее явственно доносился сильный запах находившейся где-то поблизости крупной свиньи с выводком. Я объясняю это уже укоренившейся в представлении собаки взаимосвязью — «кровь — добыча».

Можно было бы привести еще немало примеров отличной работы моей собаки на охоте по лисице, кабану и косуле, облаивания ею диких кошек и куниц. За время, пока я выращивала и воспитывала свою помощницу, я убедилась, что собака лайка очень рано принимается за охоту, послушна, легко поддается дрессировке и нахаживанию, обладает отличной выдержкой.

Чутье, зрение и слух собаки чрезвычайно остры. К недостаткам ее я склонна отнести лишь излишнее расположение к незнакомым людям. Лайка, я считаю, незаменимый помощник на охоте, которая в нашей стране тесно связана со всем народным хозяйством.