Любопытный способ охоты на тетеревиные стаи

Во время охоты в лесах Кировской области мне посчастливилось узнать любопытный способ добычи тетеревов. Эффективность этого способа оказалась настолько неожиданной, что мне непременно захотелось рассказать о ней любителям боровой дичи.

Дело, в общем, обстояло так. Просидев как-то ясным морозным утром в шалаше под чучелами от темна до полудня, я не убила ни одного черныша.

И вот ведь обида: чем выше поднималось солнце, тем больше тетеревиных стай вылетало из леса и садилось неподалеку от меня на придорожные березы. Тетеревиные стаи были большие и маленькие: по тридцать и по семь штук. Вылетали они спокойно, особняком рассаживались по деревьям, но чучела мои по-прежнему оставались в одиночестве. Ни одна птица не подсела к ним на мой выстрел.

Охота заканчивалась. Надо было уходить в деревню. Мне давно уж хотелось вылезти из тесного шалаша и хорошенько размяться, пробежавшись по дороге. Но я все-таки не встала и дождалась, когда последние птицы, обсыпав крыльями иней, снялись с березы и улетели в лес. Тогда и я, перекинув через плечо пустой ягдташ, отправилась восвояси.

В деревне, в избе, где я остановилась, на столе, попыхивая паром, кипел самовар, и старший в семье, дед Ефим, пил чай. Завидев меня, он поставил блюдце на стол и, вытерев рукавом красное, вспотевшее от чая лицо, подбил усы, до желтизны прокуренными пальцами.

— Что долго так? Неужто мешок набила? — спросил он хитровато, прищурив васильковые глаза.

Я сняла из-за спины ягдташ и бросила его на лавку

— Да нет, Ефим Степанович, какой уж там мешок...

— Вот те на! Али вылет плохой был? — притворно всплеснул руками старик и, расковыряв ногтем лед на замерзшем окне, приложился к нему глазом.

— Погода-то, вроде, ничего...

— Ничего, — согласилась я, — и вылет был подходящий.

— Не подсаживались, поди? — посочувствовал дед, и улыбнулся.

—- Плохо подсаживались, — не выдержала я.

— То-то — бесшумно рассмеялся старик, —-говорил я тебе: не торопись в лес, не будет толку. Дичь то, ее ведь с наметкой брать надо. А ты на авось отправилась. Вот погоди, придет Серега, я ему велю тебе охоту по-нашинскому направить.

Сергей, младший сын Ефима Степановича, работал учетчиком, но весь свой досуг отдавал охоте. Охоту он любил и знал в ней толк. Мы уговорились с ним отправиться за тетеревами еще вчера, но в самый последний момент нашлась для него какая-то неотложная работа, и он пойти не смог. Дед Ефим мне тогда посоветовал одной в лес не ходить, но, натолкнувшись на мое непременное желание провести утро в шалаше, махнул рукой, проворчав скороговоркой:

— Ну, поди, поди! Померзни...

Предсказания его оправдались полностью. Мне теперь ничего не оставалось делать, кроме как пить горячий чай да слушать рассказы старика о «сурьезной» птице тетереве, которую, «чтоб добыть, надо секрет знать».

Любитель всяких охотничьих хитростей, я попросила деда раскрыть мне этот секрет, но он в ответ только быстро заморгал глазами и, громко обсасывая кусочек сахару, заерзал на месте. Секрета, одним словом, я не узнала и, напившись чаю, залезла на печь, где тотчас же уснула на теплом и мягком овчинном полушубке.

Пока я спала, домой приходил Сергей. За обедом они о чем-то договорились с отцом. О чем именно — я не знала, но к вечеру Сергей привел домой на веревке свору собак. Тут были две гончие, три дворовых сторожевых пса и даже одна лайка. Я, увидев такую подборку, немало удивилась и спросила его, зачем нужны в таком количестве и особенно в таком составе собаки при охоте на тетеревов.

Сергей хитро ухмыльнулся:

— Узнаешь. Еще и своих пару гончих возьмем. Пригодятся. Собирайся-ка в лес.

Между тем солнце совсем уже низко повисло над краем неба, и зимний коротенький день готов был угаснуть вот-вот. Куда было идти, на ночь глядя? А Сергей не шутил. Он действительно взял на смычек еще пару своих гончаков. В лес мы отправились с сумерками. Снегу было еще немного и, напрямик перейдя поле, мы скоро вышли к замерзшему болоту.

— Начнем, пожалуй, с ягодников, — предложил Сергей, — бери-ка смычок да иди правее. Найдешь свежий след — пускай собак. Заяц-то встал уже с лежки.

Это было сказано совершенно серьезно, но мне почему-то показалось, что он шутит, и я спросила:

— Кто же в потемках зайцев гоняет? В потемках разве убьешь косого?

Сергей сдвинул треух на затылок и засмеялся.

— А нам и не надо его убивать. Нам лишь бы собаки лаяли хорошенько, в этом все дело. Тебе, нешто, батька не сказывал, как у нас тетерь бьют? Ох, и любит похитрить старый! Нам ведь зайцы-то ни к чему сейчас. Нам тетеревиные стаи разогнать надо. Ты шуми, знай, побольше, поняла?

Он спустил своих собак по первому же, показавшемуся свежим, следу, и, сложив ладони у рта, громко закричал на весь лес.

— Ай-я-я-яй! Тут зайчик, тут!

Черноухая сука в паре с молодым кобелем сразу же подала голос и, повизгивая, начала гон.

— Ай-я-я-я-яй! — подгорячил ее Сергей.

— Чего стоишь? — повернулся он ко мне, — иди, ищи другой след.

Я отошла от него шагов на двести и в низких кустах ивняка поставила своих гончих на заячью тропу. Собаки сразу же с голосом пошли по тропе. Скоро к ним присоединилась дворняжка, за ней другая, лес наполнился лаем.

— Дуй навстречу собакам, — окликнул меня Сергей, да смотри, чтобы они в потемках домой не удрали.

Я свернула с тропы в низину и на опушке выгнала из-под снега тетерева. Он с шумом взмыл вверх и скрылся в темнеющем небе. За ним, сердито прококав, из-под снега вылетела тетерка, но не увидев в сумерках косача и сделав над опушкой широкий круг, улетела в другом направлении.

В том месте я больше не подняла ни одного тетерева, но у стогов сена в болоте мне попалась целая стая птиц, на этот раз довольно большая. Штук пятнадцать косачей врассыпную разлетелись кто куда при моем приближении. Они поднимались над деревьями и в темноте, теряя друг друга, летели дальше каждый по своему пути. Это я сразу заметила и поняла охотничью хитрость.

Потом по дороге Сергей рассказал мне, что он тоже распугал две тетеревиные стаи.

Часа через два, с трудом собрав собак, мы вернулись в деревню. Было уже совершенно темно, и, если бы не светила луна, нам, наверно, пришлось бы искать дорогу.

— Четыре стаи только мы с тобой подняли, — подсчитывал Сергей, — а сколько собаки разогнали? Э! После этакой своры ни одна синица на месте не усидела. Да, что толковать, завтра сама увидишь, что получится.

На следующее утро я проснулась в шестом часу и, не увидев за окном лунного света, выскочила на крыльцо. За ночь мороз немного отпустил, подсыпало снежку. В воздухе и теперь еще кружились снежинки. Меня это обеспокоило. Я разбудила Сергея, рассказала ему о смене погоды и спросила, что он думает делать.

Но он уверенно ответил, что дело наше наполовину уже сделано, и начал собираться. В лес мы вышли еще затемно и к шалашам пришли, когда ветви деревьев только чуть-чуть стали видны на фоне светлеющего неба. Подняли на шестах по паре чучел, натаскали в шалаш побольше сена и сели.

Сумрачный рассвет всегда длинный. Ждешь-ждешь, пока наступит день, даже надоест. Вдруг в воздухе что-то просвистело, и над самым шалашом с березы посыпался снег. Подняла я голову, гляжу — вверху раскачивается, распустив завитушки хвоста, черный косач.

В один миг всю дремоту как рукой сняло. Сердце забилось, и даже дыхание замерло. Выстрелила. Косач упал. Сизый дымок сгоревшего пороха еще тянулся из ствола, а на соседнюю березу подсела сразу пара тетеревов. Опять выстрел, и опять тяжело валится на землю краснобровый петух.

Как рассвело и побелел снег от дневного света, — я не заметила. Да и не мудрено. Все внимание мое было приковано к сильным, большим птицам, которые то поодиночке, то парами непрерывно подсаживались на березы к моим чучелам. Охота оказалась на славу, и не случайно.

Разогнали мы вчера птиц по всему лесу, разлетелись они с перепугу кто куда, а утром сегодня, чуть рассвело, снова в тетеревиные стаи собираться стали. Такая уж птица тетерев — коллектив любит. Вот и весь секрет деда Ефима.