Охотники на змей

Нуратинские горы в Южных Кзыл-Кумах — это вам не Кавказ. Главное, осторожность и еще раз осторожность! И потом, гюрза самая сильная и коварная змея из всех ядовитых змей Средней Азии. И вообще... — так заканчивали свои последние наставления товарищи по работе, когда двум из них выдавали командировочные удостоверения.

Все это для Михаила Константиновича и Андрея было не ново. У них уже был немалый опыт работы с ядовитыми змеями в лаборатории, теперь же они выезжали на юг пустыни Кзыл-Кум, чтобы прямо в природе изучить образ жизни ядовитой змеи — гюрзы. Это поможет в городе создать змеям природный «комфорт». Температура, пища, искусственные укрытия для змей в змеепитомнике должны быть такими же, как и в природе. Кроме того, нужно было определить место в Нуратинских горах с наибольшим заселением этой змеей.

До выезда и в дороге Андрей не имел никакого представления о Нуратинском хребте. И вот теперь, сидя в юрте чабана и с удовольствием прихлебывая чай, он делился первыми впечатлениями с Михаилом Константиновичем:

— Понимаете, — говорил он, — вот я много ходил по юго-западному Тянь-Шаню с туристами. Красота ну, прямо что-то необыкновенное. Ореховые рощи, склоны, заросшие алычой, по утрам роса изумрудная. Так трудно словами рассказать. Надо самому видеть это множество водопадов, где вода вытекает прямо из середины высокой скалы и падает отвесно вниз, самому убедиться в том, что вокруг тебя не просто пусто, а прозрачный и чистый воздух, который можно чувствовать, осязать. Ну и много там всего...

Обо всем разве расскажешь? Но вот, понимаете, ходишь по этим горам, один красивый вид без перехода сменяется другим, образуя единую и необъятную картину. Любуешься этой красотой и со временем привыкаешь к ней, как будто все так и должно быть, а затем перестаешь воспринимать ее, как в первый раз. А здесь все по-другому.

Сегодняшний день у меня надолго в памяти останется, — Андрей закрыл глаза и, с минуту посидев молча, продолжал: — В этих горах жарко и воды совсем мало, ходишь, ходишь по голым скалам, обливаясь потом, пить хочется, устанешь — мочи нет, и вдруг — родник. Тянется светлой, прозрачной струйкой, в ней облака отражаются, а по краям ее — светлая голубовато-зеленая пышная мята.

Тутовые деревья громадные стоят, как будто скалы сдерживают, не пускают, чтобы не стиснули эту голубую струйку, не раздавили... Тал под тутовником совсем маленьким кажется, между ними золотистые щурки молниями носятся и громко щебечут. В мяте — беззаботные трясогузки и пеночки: то выпорхнут из куста, то снова нырнут в него. Чуть выше, по склонам, — заросли шиповника, густые — не продерешься, окружили этот чудесный уголочек жизни и охраняют его.

Вот это красота! После скальной пустыни такую красоту каждый раз снова чувствуешь...— Андрей замолчал и задумался.

— А ты, Андрюша, хорошо рассказываешь, — сказал Михаил Константинович, — я не смог бы так передать то, что видел. Мне тут действительно понравилось. Когда мы ехали сюда, я так и думал, что здесь от этой жуткой жары все живое до глубокой ночи прячется. Оказывается, это не так, только природу нужно уметь видеть. Как тебе эта пятерка волков понравилась? А кекликов здесь сколько! И даже степные кошки бегают. Да, сегодня мы много чего видели, но вот гюрз... Ну да ладно, сетовать пока рано, еще только один день по горам ходили.

Молчавший до сих пор хозяин, плохо знавший русский язык, заговорил с Андреем на своем родном:

— Послушай, сынок, вот в прошлом году сюда экспедиция приезжала. Бабочек они тут ловили, всяких жуков, червяков собирали. Так их было человек десять и на машине, а вас всего двое и даже без машины. Что же у вас такая маленькая экспедиция? Так же трудно работать.

— Понимаешь, отец, — ответил Андрей, — сначала мы охотники на змей вдвоем приехали. Как разведчики. Мы тут все узнаем, как и где змеи живут, чем они питаются, где от холода спасаются, а где от жары прячутся. Потом своим товарищам все расскажем. Вот тогда соберут большую экспедицию. А то ведь как может получиться: много людей приедет, а где змеи водятся — не будут знать и потеряют зря время на поиски. А сейчас только мы время теряем. Есть разница?

Старик согласно закивал головой. Для того чтобы ему стало еще яснее, Андрей добавил:

— Вот ты, отец, овец пасешь, тебе ведь много знать надо. Где пастбища лучше, а где хуже, какую траву овцы больше любят, знаешь, что в жаркое время овцам лучше полежать где-нибудь в тени, а не ходить по горам. Верно? Вот так и у нас. Всем надо много знать.

— Все понятно, все правильно, сынок, одного понять не могу: зачем вам так много змей? Я сначала подумал, что для зоопарка змеи нужны, чтобы люди посмотрели и знали потом, что эта змея опасная, что ее остерегаться надо. Но ведь ты говоришь: змей очень много нужно, и я теперь думаю, что они для чего-то другого нужны, а?

«Умный старик», — подумал Андрей и сказал:

— Верно говоришь, отец. Сейчас змеями Академия наук интересуется. В нашем научно-исследовательском институте целый отдел ядовитыми змеями занимается, изучают их образ жизни. Много земли железными сетками огородили и змей туда выпустили. Кормят, поят их, смотрят, чтобы им лучше жилось и один раз в месяц от них яд берут. Потом яд отправляют на заводы, где лекарства делают. Очень много болезней сейчас лекарствами из змеиного яда лечат. Вот почему яд дороже золота ценится, вот почему нам очень много змей надо.

— Очень хорошо объяснил, спасибо, сынок. Вижу, совсем я тебя замучил своими вопросами и спать тебе не даю. Вон товарищ твой давно уже Ходжу Насреддина во сне видит. Ты уж прости меня, старика надоедливого. У меня еще два вопроса осталось. Объясни, пожалуйста, а то всю ночь спать не буду, думать буду.

— Ну что ты, что ты, отец, спрашивай, пожалуйста, все, что сам знаю, с удовольствием тебе расскажу.

— Вот интересно мне, как яд у змей берут? И какие болезни лекарствами из змеиного яда лечат?

— Как яд у змей берут, это я лучше тебе покажу, как только первую змею поймаем, так интереснее будет, — ответил Андрей. — А вот какие болезни ядом лечат, это я сейчас расскажу.

Андрей рассказал старику, какие болезни лечат лекарством из змеиного яда, попутно объясняя, что из себя представляют эти болезни, как и в каком виде яд применяется. Когда он сказал, что из яда приготавливают прекрасное средство против ревматизма, старик взмахнул руками и даже прищелкнул языком. Оказалось, что он вот уже несколько лет страдает ревматизмом. Андрей пообещал выслать ему лекарство сразу же после приезда домой.

Старик в свою очередь рассказал о том, что ранней весной змей всегда очень много на каменистых осыпях и в нагромождениях скал, но где они проводят лето, он не знает, хотя летом от укусов змей овец гибнет гораздо больше, чем весной.

Саид-ага, так звали старика, отвернул край кошмы, которая закрывала низ юрты, посмотрел на Полярную звезду, засуетился, начал готовить постель для Андрея, бормоча себе под нос, что с его стороны было просто бессовестно своими глупыми вопросами так допоздна не давать спать гостю.

Утром, выпив по кружке молока и захватив с собой провизии на день, охотники на змей  опять отправились на поиски. Костлявая фигура Михаила Константиновича то молча появлялась на вершине большой скалы, то исчезала между беспорядочно нагроможденными каменными глыбами. Андрей не отставал от старшего товарища.

К полудню оба устали и проголодались. Было осмотрено столько щелей, перевернуто столько камней, а результатов никаких. Михаил Константинович снял рюкзак, разложил провизию на плоском камне, принялся открывать консервные банки.

Какая это птица так раскричалась? — спросил подошедший Андрей.

— Это скалистый поползень, — ответил Михаил Константинович, вставая, — я этих птиц хорошо знаю, вспоминаю одну историю...

— Какую историю?

— Сейчас приду и расскажу. Только посмотрю, чего он там разволновался.

Минут пять его не было, а когда появился из-за поворота сухого куста, в его руке извивалась какая-то змея. Андрей сразу понял, что змея неядовитая, иначе Михаил Константинович не стал бы держать ее за середину туловища.

— Разноцветный полоз, — оказался тут, — ползал около гнезда, вот поползень и бил тревогу своим криком.

— А что за историю вы припомнили?

— А эта история...— Михаил Константинович улыбнулся, — тогда мы были в Туркмении. Стали на дневку около глинистых обрывов и занялись работой: кто ящериц осматривал, кто змей измерял и записывал. Вдруг раскричалась какая-то птица. Смотрю, а это поползень около своего гнезда летает и орет во весь голос. Заглянул я в гнездо, а там пятнистый полоз птенцов пожирает. Вот, собственно, и вся история. И, как видишь, она повторилась.

Полоза Андрей посадил в бязевый мешочек и подвесил его к поясу. Плотно закусив, необычные охотники снова принялись отсчитывать километры. Но и на этот раз безрезультатно. Прежде чем начать обратный путь к месту стоянки, они решили перекурить и обдумать свою неудачу. Солнце, которое почти скрылось за ближней горой, ломало последние лучи о кусты миндаля. Далеко внизу в дымке пыли слабо вырисовывались барханы.

Михаил Константинович, нервно пощипывая сигарету, заговорил, делая большие паузы и отчетливо выговаривая каждое слово:

— Так, Андрюша, дело не пойдет. Давай-ка разберемся, подумаем. Природа всюду оставляет свои следы, нужно только уметь их прочесть. Ну, давай-ка хоть отсюда будем читать ее следы. Гюрзы теперь должны быть там, где они могут добыть себе пищу. Так? А чем они питаются? Птицами и грызунами. Грызунов здесь почти нет: все они ниже, в песках. Значит, остаются птицы. А мы вот ходим по этим голым камням и не видим почти ни одной птицы. Спрашивается, где же все птицы?

Птицы держатся у родников, там они всегда могут напиться и найти себе еду — насекомых или семена трав. Так вот, голубчик, завтра идем по родникам. Гюрзы должны быть там и нигде больше. У Андрея отлегло от сердца. Как все ясно и просто! Как он сам не додумался до этого. Он вскочил на ноги и радостно прокричал: «Ура Михаилу Константиновичу!»

— Ну-ну, не радуйся, — попытался урезонить его Михаил Константинович — посмотрим, как на деле окажется.

— Здесь же железная логика, я уверен, именно так и должно оказаться, — не унимался сияющий Андрей.

— Железная логика, — проворчал Михаил Константинович, — надо уметь правильно видеть природу, иначе она крепко бьет разные наши логики...

К месту стоянки они возвращались в сумерках и очень удивились, увидев рядом с юртой Саид-ага, еще одну юрту. Как выяснилось чуть позже, юрта эта принадлежала его брату, который перекочевал сюда вместе с отарой овец из песков.

За ужином брат рассказывал, что в песках уже стало невозможно жарко, трава выгорела, воды в колодцах овцам не хватает. Вот он и решил податься сюда, к роднику.

А рано утром неудачливые змееловы проснулись от громких криков «илон! илон!». Пока Михаил Константинович вспомнил, что илон на узбекском языке — Андрей сбросил с себя спальный мешок, запрыгнул в сапоги и, по привычке змеелова захватив с собой бязевый мешок с пинцетом, со всех ног побежал на крик.

У родника испуганная жена брата, показала пальцем ему на небольшое углубление в скале. Там, свернувшись полукольцами, лежала большая гюрза. В ее маленьких глазах с вертикальными зрачками притаилась злоба.

Андрей тихонько приблизился к змее сзади, затем быстрым, но не сильным движением придавил ее сапогом. Гюрза моментально впилась зубами в носок сапога, но тщетно: прокусить керзовый сапог ей было не под силу. Следом прибежал запыхавшийся Михаил Константинович.

— Осторожнее, Андрюша! — предупредил он.

А тот, прижав змеиную голову сначала пинцетом, голой рукой крепко схватил ее около шеи: так она не могла укусить. Михаил Константинович раскрыл мешок, и Андрей, опустив в него гюрзу до головы, резко толкнул ее вниз, а руку быстро отдернул вверх. «Уж лучше самому все делать и не смотреть, как это делают другие», — подумал Михаил Константинович, завязывая мешок и вытирая со лба пот.

Возвращаясь, возбужденные охотники на змей встретили Саид-ага.

— Вот, отец, теперь мы можем кончить наш разговор. Сейчас мы покажем, как у змеи берут яд, — весело сказал Андрей.

Высыпавшие из юрт ребятишки с опаской посматривали на шевелящийся бязевый мешок. Брат отчитывал свою жену за то, что она, мол, бегая где попало, в конце концов где-нибудь наступит на змею, уж лучше ей сидеть дома и смотреть за детьми, а за водой он и сам может сходить. Саид-ага угомонил всех и объявил, что сейчас им покажут, как у змей берется яд.

— Ну что, Михаил Константинович, вы берите яд, а я подержу туловище, — сказал Андрей.

— Ну уж нет, милый мой. Ты обещал показывать, так сам и показывай, а я здесь при чем? — озорно ответил он, пересиливая в себе желание сделать все самому, чтобы не волноваться за Андрея.

Вытряхнутая из мешка гюрза угрожающе зашипела и, приподняв голову, быстро развернулась пастью к Андрею. Зрители ахнули и тут же отступили назад, расширив круг. Но Андрей цепко взял змею у основания головы, а Михаил Константинович — ее туловище, чтобы та не дергалась, не извивалась. Дальше начиналось главное: как только поднесли пиалу к морде гюрзы, та моментально вцепилась зубами в фаянс. Этого как раз и надо было. Осторожно заправив край пиалы за змеиные зубы, Андрей стал потихоньку массировать ядовитые железы змеи — гюрзы. В белую чашку сбежали две большие янтарные капли.

— Вот и все, — сказал Андрей старику, улыбаясь. — Правда, в лаборатории мы немножко по другому берем яд. Там мы к железам подводим слабый электрический ток, тогда они сжимаются, и яд сам, без всякого массажирования, стекает в стеклянную чашку.

Гюрзу охотники на змей опять посадили в бязевый мешок и «замкнули» замысловатым узлом тесемки.

— Ай, сынки, золотые ваши руки, пусть всегда будет вам удача! Видел я змей разных всю жизнь, а не знал, что их зло можно обратить человеку на пользу.

— Значит, родники — это наш путь, — сказал Михаил Константинович, присаживаясь на кошму, чтобы поправить сапоги и начать новый поход после необычного утра.