Священная птица беркут

Трудно передать единственную в своем роде и, я бы сказала, суровую красоту целинных земель. Я, побывавшая на многих курортах, пришла бы в серьезное затруднение, если бы мне предложили назвать места более живописные.

На курорте отдыху человека способствует ряд искусственно созданных условий, говорящих в большей или меньшей степени о мастерстве и фантазии художника.

Здесь, напротив, подлинный отдых находишь среди живой природы, местами дикой, нетронутой рукою века.

Когда Иван меня разбудил, еще только светало. Таков, собственно, и был наш уговор. Мы должны были вместе пойти на рыбалку. Недалеко от стана трактористов, за березовой рощей, находилось болото так называемое «Озеро окуней», в отличие от другого, гораздо более крупного, расположенного немного поодаль, и известного под названием «Щучьего царства».

Имена эти были выдуманы трактористами, и, как вы, вероятно, уже догадались, в одном из болот преобладали окуни, а в другом — щуки. В камышах «Озера окуней» в изобилии водились ондатры. Я с интересом наблюдала за повадками ондатр и даже решила сфотографировать наиболее любопытные моменты.

Время перед восходом солнца — наиболее подходящее для этой цели.

Взяв с собой фотоаппарат, спиннинг и несколько запасных блесен, я двинулась вслед за Иваном. У «Озера окуней» нас поджидала лодка, довольно-таки зыбкая и пропускающая воду. Впрочем, мы кое-как справлялись с положением при помощи ковша. Перспектива вынужденного купанья в самый неподходящий момент (по прихоти лодки) делала поездку еще более привлекательной.

По дороге к озеру, протирая заспанные глаза, я заметила за плечом у Ивана охотничье ружье.

— Надеюсь, ты будешь настолько добр, что не станешь шуметь им? — спросила я.

Как известно, летом охота на уток запрещена. А дело происходило в июне.

— Я взял только три патрона, — ответил Иван с такой торжественностью в голосе, что у меня пропала охота читать ему мораль. — Как знать, может, попадется лисица или другой интересный зверь. Отчего не продырявить им маленько мех, как положено честным охотникам? А может, толкнет меня грех и пальну по утке... — И Иван с напускным смирением опустил голову.

Мы пустились напрямик через свекольное поле совхоза, чтобы побыстрее выйти к месту, где нас ожидала лодка. Вдруг Иван схватил меня за рукав:

— Видите?

Я ничего не видела.

— Нет? А еще ученый человек, изучает природу.

— Погоди, дай присмотреться, — запротестовала я, уязвленная его словами.

Метрах в пятидесяти от нас виднелось что-то серое.

— Пень? — предположила я.

— Беркут, — прошептал Иван.

О казахстанских беркутах я много слышала, но пока еще ни один не попадался мне на глаза. Я сделала несколько шагов, всмотрелась пристальнее. Да, это был красивый старый беркут.

— Дай-ка мне ружье, — говорю я Ивану. Набью из него чучело и повезу домой.

Иван зарядил оба ствола и сделал мне знак посторониться. Я хотела что-то сказать, но раздался залп, и перед нашими глазами возникло облако дыма. Когда дым рассеялся, мы увидели беркута на прежнем месте: он даже не шевельнулся.

— Я же просила тебя дать мне ружье! Иван улыбнулся.

— Вряд ли вы стреляете лучше меня. Но ладно! Только подойдем поближе.

— Еще одно движение — и он улетит... — Я вскинула ружье, прицелилась, выстрелила. Снова дым, а то же беркут и не думал улетать.

— Похоже, будто он уже чучело, — рассмеялся Иван. — Или он услыхал нас и согласен на переезд в нам.

Мы решили, что птица, наверное, ранена и не может летать. Между тем Иван в третий раз зарядил ружье, и мы подошли поближе. Метрах в двадцати от беркута тракторист остановился.

— Все таки я выстрелю еще раз. Смотрите, как он вертит головой, словно ему наша компания не нравится.

— Гм, — говорю я. — Что ж я тогда набивать буду, если ты из него сделаешь решето? Ощипанную курицу?

Иван ничего не ответил, прицелился и... даже сквозь дымку выстрела мы увидели, как беркут не спеша взлетел и стал подниматься все выше, лениво взмахивая крыльями. Несколько перьев поплыло в прозрачном воздухе утра.

— Вы что-нибудь понимаете? — спросил тракторист, недоуменно пожав плечами. — Почему он поднялся после третьего выстрела?

— Не знаю, — ответила я с не меньшим удивлением. Позже, когда мы рассказали про этот случай в совхозе, кое-кто рассмеялся, а другие почти возмутились.

— Вы что же, — спросили нас, — не знали, что в этого беркута стрелять запрещается?

— Нет, — рассердился Иван, — мы, видишь ли, не знали, что это священная птица...

Директор совхоза примирительно похлопал его по плечу и рассказал нам историю беркута.

Этот беркут был стар, так же стар, как и бывший его владелец Искандер. Он был обучен ловить зайцев, лисиц, даже волков. Немало зверей передушил он своими сильными когтями, немало шкур растянул на жердях его хозяин — охотник, прославившийся во всей округе. Ни волк, ни лисица не уходили живыми от старого охотника и его беркута.

Когда Искандеру исполнилось сто лет, он понял, что его великая сила и соколиный взор не были растрачены впустую, что не зря он прожил свою жизнь.

— Река никогда не течет вспять к источнику, солнце не заходит на востоке, дуб не становится желудем, — сказал Искандер. — Был я молод, теперь я стар и больше не буду молодым.

Свое старинное ружье он отдал внуку, коня — сыну, деньги — жене, а беркута — степному простору. Старый охотник навсегда распростился со старым другом. Но беркут прожил слишком много лет в казахском ауле, чтобы покинуть его. Теперь он свободно бродит в полях, где добывает себе пропитание, а по ночам прилетает обычно в хату Искандера. Людям известна его «биография», и они не тревожат его.

— Почему он не улетел, когда мы стреляли?

— Почему? — директор на минуту задумался и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. — Все понятно, — весело сказал он. — Ведь старый беркут привык к выстрелам. Сперва он подумал, что вы стреляете в какого-нибудь зверя. Поэтому он — вы же говорили сами — осматривался по сторонам. Ну, а третий выстрел, наверное, слегка задел его. Вот он и решил не рисковать больше и улетел.